На улице не было ни прохожих, ни экипажей, ни вообще какого-либо движения. Лин была здесь совершенно одна.

Над единственной незамурованной дверью мелом было нарисовано нечто смахивающее на игровую доску — квадрат, разделенный на девять клеток. Однако в них не было ни крестиков, ни ноликов, никаких других знаков. Лин покружила немного в окрестностях. Ее юбка и блузка суетливо мелькали; наконец, рассердившись на себя, Лин подошла к двери и быстро постучала. «Мало того, что я опоздала, — подумала она, — а теперь он разозлится на меня еще больше».

Где-то наверху раздался скрип дверных петель и рычагов, и она разглядела над головой отблеск света: какая-то система линз и зеркал была приведена в действие, чтобы те, кто внутри, могли судить, стоит ли внимания тот, кто находится снаружи.

Дверь отворилась.

Перед Лин стояла огромная переделанная. Голова красивой смуглокожей девушки с длинными прямыми волосами была насажена на семифутовый скелет из железа, свинца и олова — жесткий телескопический треножник. Ее тело было приспособлено для тяжелой работы, поршни и шкивы создавали впечатление несомненной мощи. Ее правая рука находилась на уровне головы Лин, а из медной ладони торчал отвратительный гарпун. Лин отпрянула в изумлении и ужасе.

Из-за спины несчастной девушки раздался надменный голос:

— Госпожа Лин? Художница? Вы опоздали. Господин Попурри ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной.

Опираясь на среднюю ногу и убрав за нее остальные две, переделанная подалась назад, чтобы дать Лин возможность пройти. Гарпун так и остался на месте. «Как далеко вы способны зайти?» — мысленно спрашивала себя Лин, шагая во тьму.

В дальнем конце совершенно темного коридора стоял человек-кактус. Лин ощущала в воздухе его запах, хотя и очень слабый. Он был семифутового роста, массивный, с толстыми конечностями. Голова бугром выступала над линией плеч, а шишковатые узлы зимостойких побегов дополняли неровности его силуэта. Зеленая кожа была вся покрыта рубцами, трехдюймовыми иглами и мелкими весенними красными цветами. Он поманил Лин шишковатым пальцем.

— Господин Попурри может позволить себе быть терпеливым, — сказал он, после чего повернулся и стал подниматься по лестнице, которая оказалась за его спиной, — однако я не припомню, чтобы ему когда-нибудь нравилось ждать.

Он неуклюже обернулся и многозначительно посмотрел на Лин, подняв бровь.

«Пошел к черту, лакей, — в нетерпении подумала она. — Веди меня к боссу».

Он затопал дальше на бесформенных, как древесные пеньки, ногах. За спиной Лин раздавались хлопки резко выпускаемого пара — следом поднималась переделанная. Лин шла за кактом по извилистому туннелю, лишенному окон.

«Какой огромный дом», — думала Лин по мере того, как они пробирались вперед. Тут она поняла, что, скорее всего, это целый ряд домов, между которыми были сломаны перегородки и которые затем были перестроены на заказ, образовав одно огромное пространственное хитросплетение. Они прошли мимо двери, из-за которой вдруг донесся жуткий звук, приглушенный страдальческий стон машин. Сяжки Лин настороженно зашевелились. После того как они миновали дверь, оттуда вырвался целый сноп глухих ударов словно рой арбалетных болтов просвистел в воздухе и впился в мягкое дерево.

«O господи, — недовольно подумала Лин. — Газид, какого хрена я позволила тебе втянуть меня в эту историю?»

Именно Счастливчик Газид, неудавшийся импресарио, заварил всю кашу, в результате чего Лин пришла в это леденящее кровь место.