— Чем я только не пытался кормить эту тварь. Подсовывал ей все травки и растения, какие только существуют, но она ничего не ест. Тогда я дал рыбу, фрукты, печенье, хлеб, мясо, бумагу, клей, вату, шелк… а она только беспорядочно копошится, голодная, и укоризненно на меня глядит.

Айзек наклонился, просунув голову между головами Дэвида и Лубламая.

— Ясное дело: она хочет есть, — сказал он. — Ее цвет тускнеет, что само по себе тревожно, и с точки зрения эстетики, и с точки зрения физиологии… Я просто в растерянности. Боюсь, эта красотка так и будет лежать тут и умирать прямо у меня на глазах.

— Откуда ты ее взял? — спросил Дэвид.

— Да ты же знаешь, как такие дела делаются, — хмыкнул Айзек. — Мне она досталась от одного типа, который купил ее у женщины, которая в свою очередь… и так далее. Понятия не имею, откуда она родом.

— Ты не собираешься ее препарировать?

— Нет, черт возьми. Если она доживет до окукливания, в чем я — увы — сильно сомневаюсь, будет ужасно интересно посмотреть, что из нее получится. Я даже, может быть, передам ее Научному музею. Ты же знаешь, у меня развито гражданское чувство… Так что в любом случае от этой твари будет мало толку для моих исследований. Я даже не могу заставить ее поесть, она сама завершит метаморфоз, сама полетит. Так что все, что вы видите вокруг… — он раскинул руки, словно пытаясь обнять комнату, — это вода, льющаяся на мою антигравитационную мельницу. А эта маленькая чудачка… — указал он на вялую гусеницу, — мой вклад в науку.

Он широко улыбнулся.

Снизу раздался скрип. Кто-то открывал дверь. Все трое осторожно подобрались к краю лестницы прохода и глянули вниз, ожидая увидеть там гаруду Ягарека, прячущего под плащом фальшивые крылья.

Снизу на них смотрела Лин.

Дэвид и Лубламай, смутившись, отпрянули. Их удивило, что Айзек ответил на приветствие с неожиданным раздражением. Они предпочли отвернуться.

Айзек стремительно сбежал по ступенькам.

— Лин! — заорал он. — Рад тебя видеть. — Подойдя к ней вплотную, он заговорил тише: — Солнце мое, что ты здесь делаешь? Я думал, мы встретимся позже.

Тут он заметил, что сяжки ее печально затрепетали, и попытался унять свое нервное раздражение, Ясно, что Лубламай с Дэвидом уже поняли, что происходит, — они давно его знали. Айзек не сомневался, что из его уклончивых намеков на свою любовную жизнь они составили достаточно близкую к правде картину. Но здесь не Салакусские поля. Здесь они слишком близко от дома. Здесь он рискует своей репутацией.

Похоже, Лин действительно была несчастна. «Послушай, — быстро зажестикулировала она, — хочу, чтобы ты пошел со мной, не говори „нет“. Соскучилась по тебе. Устала. Трудная работа. Прости, что пришла сюда. Надо было тебя увидеть».

Айзек почувствовал, как в нем борются гнев и сочувствие. «Опасный прецедент, — подумал он. — Святой Джаббер!»

— Подожди, — шепнул он. — Дай мне минутку.

Он поскакал вверх по лестнице.

— Лаб, Дэвид, совсем забыл: сегодня вечером мне надо встретиться с друзьями, поэтому за мной пришли. Обещаю, завтра я уберу своих мелких мерзавцев. Честное слово. Я их всех покормил, на всякий случай…

Глаза его бегали.

— Ладно, — сказал Дэвид. — Желаем тебе удачно провести вечер.

Лубламай помахал на прощание.

— Спасибо, — с трудом выговорил Айзек, оглядываясь по сторонам.