|
Четыре автомата у них в багажнике вчера было, одиннадцать пистолетов «ТТ», цинки с патронами. Но менты — ладно, это уже дело прошлое, а вот стволы — это билет в будущее. Во-первых, без серьезного оружия в современном мире не выжить, а во-вторых, Шах бы не смог раздобыть такой арсенал. Мало посредника найти, надо еще его доверие завоевать — без этого на сделку не выйдешь. А еще в процессе можно и пулю схлопотать. Но у Карины все получилось, поэтому ее и без того немалый авторитет поднялся на еще большую высоту. Теперь Шах точно знает, что без нее он как без рук.
— Здорово, сестренка! — поздоровался Шах весело, только вид у него какой-то озабоченный. — Случилось что? — подозрительно посмотрела на него Карина. Она ведь могла повторить сделку с оружием, и Шах опасался, как бы она не сделала это для Косолапа. «Северяне» с «южанами» больше не враждовали, но и в одну команду еще не объединились. Поэтому Шах воспринимал Косолапа, как своего конкурента, и Карина, хорошо его понимая, ждала, что Шах попросит ее не помогать «южан». — На «Пролетарку» наехали, — выдохнул Шах. — Кто, «южане»? — Да нет, блатота залетная… — Блатота? А почему залетная? — Да потому что не наши это… Наши спокойные, а эти… Там такие рожи!.. — Шах взволнованно приложил ладони к щекам и развел их в стороны. — Мы в кафе сидели, а они подошли, старшего спросили… Там с ним три амбала были. Немолодые уже. Рожи страшные, а глаза холодные-холодные, убийц с такими глазами в кино показывают… Этот улыбался, но и у него взгляд ледяной… — Кто, «этот»? — Ну, авторитет ихний… Я, говорит, еще не в законе, но уже на положении. А по нему видно, что за ним не одна ходка. Пальцы все в перстнях, ну, татуировки… И эти, в свите которые с ним, тоже в наколках… — Я смотрю, тебя эти наколки испугали, — усмехнулась Карина. — Испугали? Да нет, не испугали, — еще больше разволновался Шах. — А чего тогда колотишься? — Я колочусь? Да нет, не колочусь я… Ну, есть мандраж немного… Карина достала из холодильника бутылку водки, налила Шаху в стакан: — Пей. — Э-э, у меня режим. — Пей, говорю! Шах кивнул, в три глотка осушил стакан, выдохнул и с благодарностью смахнул с руки половинку свежего помидора. — Полегчало? — строго спросила она. — Да мне и так нормально было. — Значит, полегчало… Как его зовут, этого, который на положении? — Да не важно… — Как зовут? Карину не очень интересовало, как зовут блатного авторитета, но если она задала вопрос, то должна получить ответ. — Сухарь его зовут. — И чего он хочет? — Иметь с нас хочет. Сказал, что если мы «снимаем» с барыг деньги, то должны отстегивать на воровской «общак». Три дня нам на раздумье дал… — А чего он раньше не появлялся? — Так с барыг никто не «снимал». — Ну, сам бы и «снимал», если такой умный. — Ну, я не знаю… Он сказал, что у нас очень большие проблемы будут, если мы откажемся. — Сказать все, что угодно, можно. — Я тоже так думаю, только он очень сильно это сказал. За ним, говорит, большие люди стоят, все они в законе, и «общак» у них большой. |
