Не стоило ему ссориться с этим далеко не последним человеком, но раз уж так случилось, то и замиряться с ним не нужно – во всяком случае, сейчас. Эффектно нужно уйти, на высокой ноте, чтобы у оппонента мурашки по коже пробежали от страха и восхищения, а потом уже можно и на мировую. Выждать, промариновать Федосова в собственных сомнениях и опасениях, а потом встретиться с ним и с чувством собственного достоинства извиниться.

А может, и бизнес ему продать? По рыночной цене… Вдруг все-таки он стоит за Сотниковым, вдруг это с его легкой руки началась смута? Если так, то продолжение следует. А может, кто-то другой мутит воду, и следствие потихоньку, пользуясь временным затишьем, обкладывает его флажками? Загонят в угол, набросят петлю на шею и зашвырнут в клетку…

Да, пожалуй, не будет ему покоя на земле, где он грешил на государевой службе, слишком уж много хвостов после него здесь осталось. Уезжать ему нужно, туда, где о нем никто не знает…

Мелодия складная, не лишенная смысла, но скучная, и в душу она не западала, не звала вперед, не вдохновляла на новые свершения. С тем же успехом он мог провести время в постели с Лерой, она бы лежала сейчас рядом с ним и точно так же выбивала пальчиками приятные ощущения. И не было бы никакой измены, и совесть бы не кололась…

Поднадоела ему Рита, не хочет он с ней больше, и засела занозой мысль поставить крест на их отношениях. Но как ей об этом сказать? Любит она его, привязалась к нему, и ей будет больно… Но выход все-таки был. Он всерьез подумывал о больших изменениях в своей жизни: продать бизнес и недвижимость, перебраться на новое место, начать все с нуля. Проблемы у него, приходится спасаться бегством, так Рите он и скажет, и она поймет. Он уедет, она его забудет – гордиев узел рассосется сам собой… Но уже вторая неделя пошла после скандального разговора с Федосовым, Гордеев позвонил ему, извинился за свое поведение, но с визитом у него не был, речь о купле-продаже не заводил. И с каждым днем его желание оставить все и уехать слабело, еще чуть-чуть, и оно совсем зачахнет. Со стороны Сотникова тишина, Федосов его простил, осознав собственную глупость, одним словом, гроза прошла – вырвала с корнями дерево на двести «тонн» «зелени», сыграла на нервах и стихла. Снова над головой чистое небо, мягкое солнце, а перед глазами – яркая улыбка Золотого Тельца. Дела идут в гору, прибыль множится, и нет желания разбирать накатанные рельсы, переносить их в неведомую даль…

– Ты Анастасию Сергеевну знаешь?.. – вдруг спросила Рита. – Лопахину Анастасию Сергеевну знаешь?

– Ну знаю! – Гордеев резко повернулся на бок, сминая под собой простынь, отстранился от Риты, удивленно посмотрел на нее.

Настю он знал с давних пор, и раньше любил ее, и сейчас. Она самая лучшая… И самая странная женщина из всех, кого он знал.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты такой же дикий, как и она! – Рита учащенно моргала, изумленно глядя на него.

Он выразительно вскинул брови. Возможно, его с дикарем сравнили небеспричинно, а Настя – чем она провинилась? Разве ж она дикая?..

– Набросилась на меня! Глаза дикие! Шипит! Руками машет!.. – Рита разволновалась, вспоминая свою встречу с Настей. – Шлюхой малолетней обозвала!.. Какая ж я малолетняя? Мне уже двадцать!

Гордеев продолжал держать ее под вопросительно-восклицательным взглядом, он даже не моргал, усиливая выраженное удивление, дополняя его легкой ироничной насмешкой. И Рита его поняла.

– И не шлюха! – спохватилась она.

– А почему обозвала?

– Как почему? Из-за тебя!

– Она знает, что мы встречаемся?

– Знает!

– И ей это не нравится? – сомневаясь в этом, спросил он.