— Дайте мне руку, — предложил я.

— Нет. Идите впереди. Я хочу слышать, как вы идете… Ну, вперед!…

Отмычкой, которую дала мне Элен, я открыл дверь. Ночь была такой же непроглядной и мокрой, как та, когда я плутал по городу. Жюлия, колеблясь, остановилась на пороге.

— Опоздаем, — тихо проронил я.

Она встала справа от меня — с этой стороны у меня был чемодан, — и мы тронулись, пробуя ногой дорогу, как при гололедице. Метров через двадцать чемодан чуть не вывернул мне правое плечо. Я перехватил его другой рукой. Жюлия вскрикнула.

— Не валяйте дурака, — сказал я. — Больше нет времени играть в прятки. Итак? Что вы хотите мне предложить?

— Кто вы, собственно говоря? — спросила она.

— Это не имеет ровно никакого значения. Месяцы, годы я был товарищем Бернара. У него не было от меня тайн. Мы вместе бежали. Если он и умер, то даю вам слово, не по моей вине.

— Это не вы его?..

— Нет. Не я. Его задело вагоном, когда мы проходили сортировочную станцию… Прошу вас, идите не так быстро. Ну и тяжелый он у вас, этот чертов чемодан!

Мы шли по набережной Соны. В лицо нам ударил моросящий дождь, словно сама ночь дохнула на нас.

— К чему было ломать комедию? — спросил я.

— Чтобы посмотреть, что вы за человек. Чтобы понять, можем ли мы договориться.

— Договориться о чем?

— Мой дядя Шарль умер. Мы были в ссоре. Он оставил Бернару все свое состояние.

— Ну и что?

— Не понимаете?.. Речь идет о наследстве в двадцать миллионов. Я поставил чемодан на землю.

— Выходит, я… Ну, то есть Бернар — единственный наследник? А вам ничего?

— Ничего. В случае смерти Бернара капитал должен быть вложен в дядино предприятие.

Я немного отдышался, платком утер лоб и шею. Ночь обволакивала нас, сближала, как двух сообщников. Лицо Жюлии белело рядом со мной меловым пятном. Голос ее был на удивление живым.

— Мне ничего, — повторила она с надрывом.

— Вот, значит, что, — прошептал я. — В сущности, смерть Бернара вас устраивает. Мы могли бы поделиться?

— Ну разумеется!

— По десять миллионов! — произнес я, не очень ясно отдавая себе отчет в том, что со мной происходит.

— Нет, — поправила Жюлия, — пять… И я не мешаю вам жениться на Элен.

— А если я откажусь от наследства?

— Это лучший способ возбудить подозрения.

— Предположим! Но потом вы ничего больше от меня не потребуете?

— За кого вы меня принимаете?

Она подстраивает мне какую-то ловушку. Наверняка. Не может же быть все так просто.

— Каким образом я смог бы выполнить необходимые формальности? Нотариус, наверное, знал Бернара?

— Нет. Он в Абиджане [[7]]. Я узнавала. Вам достаточно иметь двух свидетелей; найдете их среди окружения Элен. Никаких сложностей.

Мне потребовалось бы время, много времени, и прежде всего полное спокойствие, чтобы изучить ситуацию со всех сторон. Я же был способен думать лишь об одном: «Ты свободен… ты богат… ты свободен…», не испытывая, впрочем, при этом чрезмерной радости. Где-то далеко, на краю города, раздался паровозный свисток.

— Согласны? — спросила Жюлия.

— Вынужден согласиться. Если я этого не сделаю, вы меня выдадите, так ведь?

Она воздержалась от ответа, но оба мы его знали. Она ведь тоже понимала, что в эту минуту находится в моей власти.