Как только она включила свет, она захотела ничего не видеть. Мебель была перевернута, комната в беспорядке с явными признаками борьбы и со следами когтей на стенах. Не было никаких признаков тёти Джейн.

Блисс закричала.

«Никто не охотиться на собак», предупреждала брошенная девушка в клинике.

Через несколько часов Блисс сидела в арендованной машине на стоянке мотеля, не в состоянии двигаться. Никто из жителей или сотрудников в мотеле не видел и не слышал ничего. Она ответила на вопросы полиции и безопасности мотеля и ждала, пока они не проверяли ее алиби, благодаря журналу посетителей клиники. Наконец, детективы отпустили ее на ночь. Она хотела взять небольшой перерыв, возможно, что — то поесть, хотя она и не была голодна. Но ей это необходимо — уйти от хаоса и страха на некоторое время, чтобы побыть одной, чтобы она могла думать. Она кусала ногти один за другим. Собаки знали, что она ищет их. Она была в опасности, если она не остановиться, пока она не откажеться от своего преследования.

Они хотели, чтобы она сдалась, и они взяли Джейн в качестве заложницы. Но почему? Знали ли они, что Джейн была Смотрителем? И что собаки знают о поисках Блисс?

Блисс знала, что она на правильном пути, и она была так близко. Она должна была продолжать. Она не могла бояться, даже, если она видела, что они сделали. Ее мать дала ей задание, она должна была довести его до конца. Она знала, во что она ввязалась с самого начала. Она должна была продолжать искать собак, и она не могла оставить Джейн — ее лучшего друга в целом мире — в их руках, она могла только надеяться, что та была еще жива.

Она посмотрела на бледно — серую парковку. Солнце исчезло, и его оранжевый свет теперь заменен на ряд натриевых ламп на высоких столбах. Фонари отбрасывали желтые зернистые света, которые делали все, одного цвета: деревья, дальние дороги. Через полмили она увидела аптеку, которая светилась белым блестящим, и дорогу, ведущую на запад.

Если бы она все еще имела вампирское зрение, она была бы в состоянии видеть шторы на окне одного из домов на расстоянии многих миль. Но она сейчас была человеком, с человеческими ограничениями. Она больше не могла слушать беседы, которые проводились в комнате, она больше не могла поднимать предметы в пять раз тяжелее своего веса. Она больше не могла сделать ничего из того, что воспринимается как должное, когда ее кровь была голубой.

Поскольку она сама очистилась от своего вампиризма, она не пыталась использовать что — нибудь из своей старой силы. Что толку? Она не хотела оглядываться назад и желать чего — то, что она не могла иметь. Но теперь она подумала, что если бы, некоторые из ее сил остались, если бы она могла еще входить в глом. «Собаки являются созданиями тьмы..». Почему она не подумала найти их таким образом раньше?

Она закрыла глаза и расслабилась, позволяя разуму очиститься, позволяя ему выйти за рамки сознания и физических ограничений, что позволит ей покинуть материальный мир. Было такое чувство, как будто она скатывается в бассейн с теплой водой. Когда она открыла глаза, она была в гломе, в мире сумерек и призраков, фантома и миража.

Блисс осторожно пошла через пустой пейзаж. Мир глома имел несколько иной оттенок, чем она помнила. Она не знала, было ли это, потому что она больше не была вампиром, в первый раз, она почувствовала себя одинокой и уязвимой.

Вдруг свет в гломе, яркий, как прожектор, светил на нее. Она съежилась от его блеска, прикрывая глаза. Сначала она увидела мальчика перед собой. Он был темноволосый и красивый, с высоким лбом, сильной челюстью, с ожесточенным и благородным обликом, но лицо его было мучительным.