Могло ведь случиться и так, что Татьяна просто не знала — не успела узнать — о своей ведьминской природе. Тогда ее утверждение об отсутствие магии в том насквозь материалистическом мире, из которого она пришла, всего лишь слова. Ее частное мнение. Или даже широко распространённое заблуждение, за которым, как за стеной тумана, прячется истина, подразумевающая очевидное присутствие магии и прочих трансцендентальных явлений и сил. Тогда и магия нынешней Теа может оказаться замечательным сочетанием силы Теа д'Агарис, перешедшей к наследнице вместе с ее божественным телом, и собственного Дара Татьяны Чертковой, проявившегося в подходящее время и в подходящем месте, то есть, в этом мире и в этом теле. И вот еще один вопрос, о котором следовало бы подумать: кто из двоих, Теа или Таня, является "мастером крови"? Про графиню Консуэнтскую рассказывали много странных историй. Некоторые из них, будем откровенны, темны, как ночь, и не предназначены для нежных ушей подрастающего поколения, беременных женщин, весталок и прочих добродетельных душ. Тем не менее, о том что она пусть и "добрый", но все-таки вампир, никто даже не намекал. Но и Таня ничего такого о себе не знала, что, разумеется, ровным счетом ничего не значило: могла ведь быть вампиром, но до поры до времени ничего об этом не знать. Тем более, что стрегони — теплокровные вампиры и от обычных людей ничем внешне не отличаются. Однако, что если ни та и не другая, а кто-то третий, являющийся результатом слияния одной и другой?

Возможно, поэтому новая Теа д'Агарис чем дальше, тем больше отдаляется от своих "прототипов". Нынешняя графиня Консуэнтская была, как видел это Август, несколько более человечной и живой, чем можно было ожидать от женщины с такой внешностью и репутацией. Другой стиль мышления, другая культурная основа, иной жизненный опыт. И все это в дикой смеси с "обширными познаниями" старой шлюхи Маргариты Браганца, собственными взглядами Татьяны на реалии окружающего ее нового мира и огромной магической силой, дарованной ей богами в этом мире. Да, она постоянно менялась, училась, вживалась, приспосабливалась, и Август эти изменения видел и, как ему казалось, понимал. Однако сейчас он увидел нечто новое, что следовало бы назвать качественным переходом, поскольку перед ним была не версия Теа прежней, и не повзрослевшая Татьяна Черткова, а совершенно новая женщина со всеми ее достоинствами и недостатками, делавшими нынешнюю Теа д'Агарис именно той женщиной, которую Август мог полюбить и полюбил.

— Что ж, — начала между тем свой рассказ Теа, — тогда я начну, пожалуй, с того, что ты меня удивил, Август!

— Удивил? — нахмурился он, почувствовав, что ни о чем хорошем речь сейчас не пойдет.

— Увы, по-плохому, — подтвердила его догадку Теа. — В первый раз, но иногда, чтобы сыграть в ящик, и одного раза вполне достаточно. Ты пошел один и ты, милый, забыл о ведьме. Два прокола в одном решении. На тебя, моншер, это право не похоже.

— Чем ты думал, твою ж мать! — неожиданно рявкнула женщина, вскочила со стула и заметалась в узком проходе между кроватью и стеной. — Ты вообще думал, или где?!

"Думал — не думал… Что это изменит!"

— Признаю, я ошибся. — Он это уже говорил, но сейчас имело смысл повторить. Теа гневалась неспроста, и она была в своем праве, и как любимая женщина, и как компаньон.

— Признает он! — еще больше завелась женщина. — А ты знаешь, вася, что у нас тут тоже заговор имел место быть? С поножовщиной и мордобитием!

— Какой заговор?! — ужаснулся Август, чувствуя, что мера его стыда куда больше, чем он предполагал.