Он уставился на правую руку и заставил пальцы двигаться. Те подчинились, но ощущение движения достигло мозга не сразу. Они казались невозможно далекими, но, в отличие от момента, когда Вол’джин впервые очнулся, он их хотя бы чувствовал.

«Уже что-то».

Чэнь улыбнулся.

– Знаю, ты хочешь о многом спросить. Начать с начала или с конца? Середина – не такое удачное место, но можно начать и там. Правда, тогда середина станет началом, верно?

Объяснения Чэня становились все громче и безумнее. Остальные пандарены отвернулись – их интерес к разговору угас с предвкушением скуки. Увидев их, Вол’джин заметил и темные древние стены из камня. Как и все, что он видел в Пандарии, это место так и излучало древность, – а здесь еще и силу.

Вол’джин хотел сказать «начало», но горло не подчинилось.

– Не конец.

Чэнь оглянулся и, похоже, заметил, что остальные пандарены предпочли не обращать на них внимания.

– Тогда с начала. Я выловил тебя из небольшого ручья в деревне Бинан недалеко отсюда. Мы сделали для тебя, что смогли. Ты не умирал, но и на поправку не шел. Похоже, на ноже, порезавшем твое горло, был яд. Я принес тебя сюда, в монастырь Шадо-пан, на вершине Кунь-Лай. Если кто-то и мог тебе помочь, то это монахи.

Он сделал паузу и осмотрел раны Вол’джина, качая головой. Тролль не заметил во взгляде жалости, и это было приятно. Чэнь, если не паясничал, всегда был чуток, и Вол’джин знал, что хмелевар вечно изображает из себя шута, чтобы остальные не догадались, как умен он может быть.

– Не могу представить, чтобы это с тобой сделали войска Альянса.

Глаза Вол’джина прищурились.

– Моя. Голова. Пропала.

Пандарен коротко усмехнулся.

– Кто-то будет пировать с королем в Штормграде, с твоей головой в центре стола, не сомневаюсь. Но я знаю, что ты бы не попался в такую ловушку Альянса, где бы тебе нанесли столько ран.

– Орда, – живот Вол’джина напрягся. На самом деле это была не Орда, это был Гаррош. Горло Вол’джина сжалось раньше, чем он смог выговорить имя. Горечь непроизнесенного слова все равно застыла на языке.

Чэнь откинулся и почесал подбородок.

– Потому я и принес тебя сюда. Для лечения все равно не было другого варианта, но твоя безопасность… – хмелевар придвинулся, понизив голос. – Теперь, пока Тралла нет, Орду возглавляет Гаррош, да? Он устраняет соперников.

Вол’джин позволил себе погрузиться в подушки.

– Не. Без. Причины.

Чэнь хохотнул, и, как Вол’джин ни старался, он не слышал ни намека на укор.

– В Альянсе нет ни одной головы, что ложилась бы на подушку, не увидев кошмар о встрече с тобой. Неудивительно, что это же относится и к кое-кому из Орды.

Вол’джин попытался улыбнуться и надеялся, что ему удалось.

– Никогда. Ты?

– Я? Нет, никогда. Такие, как я, как Рексар, – мы видели тебя полного ярости, вселяющего ужас во время схватки. Но мы видели и то, как ты скорбишь по отцу. Ты предан Траллу, Орде и племени Черного Копья. Дело в том, что те, кто сам не может быть преданным, никогда не поверят, что верность свойственна другим. Я верю в твою преданность. А такие, как Гаррош, думают, что это маска, скрывающая измену.

Вол’джин кивнул. Он жалел, что ему не хватает голоса, чтобы рассказать Чэню о своей угрозе убить Гарроша.