После того как тетя Алисия сообщила ужасную новость об их бедственном финансовом положении, первой заговорила Одра.

– Что же теперь будет с нами? Нас отправят в работный дом? – спросила она тихим, но на удивление ровным голосом, глядя на Алисию Драммонд пронизывающим взглядом.

Шокированная бабушка Фрэнсис воскликнула:

– Ну конечно, нет, дорогое дитя! – и погладила руку Одры. Она была несравненно приятнее своей дочери. Сочувствующим тоном она продолжила: – Боюсь, я слишком стара, чтобы взять вас к себе, так что вы будете жить здесь, в Грейндже. Тетя Алисия и дядя Персиваль великодушно согласились приютить вас.

У детей Кентон не было других родственников, и они вынуждены были принять это предложение, как ни претила им мысль о переезде к Драммондам. Прожив у них всего несколько дней, они поняли, как им будет здесь плохо. Большой викторианский замок был таким холодным и отталкивающим, как и сама Алисия Драммонд, которая к тому же оказалась чванливой, лицемерной, жадной и хитрой женщиной. Распорядок в доме был нелепым, правила жесткими, атмосфера угнетающей и недружелюбной, а пища в лучшем случае посредственной. Дети Кентон воспитывались в атмосфере любви и свободы женщиной, которая была отличной хозяйкой, так что жизнь в Грейндже не могла не ужасать их. Через неделю после похорон Эдит Кентон часть мебели и некоторые вещи из Хай-Клю были проданы на аукционе, чтобы покрыть расходы, связанные с похоронами, и заплатить долги. По крайней мере, так сказала детям их тетка. Лучшая мебель, несколько хороших картин и самое дорогое серебро были перевезены Алисией Драммонд в Грейндж.

– Я буду счастлива сохранить эти вещи для вас до той поры, пока вы не станете достаточно взрослыми, чтобы распоряжаться ими, – объяснила она юным Кентонам.

Для Фредерика и Уильяма это звучало вполне разумно, но Одра, будучи намного проницательнее своих братьев, не доверяла этой женщине. И ее недоверие усилилось еще больше, когда через несколько дней она заметила, что вещи матери появились в комнатах теткиного дома. Поэтому ночью, когда все спали, она тихонько прокралась в комнату Фредерика и Уильяма. Одра разбудила братьев и, свернувшись калачиком в ногах постели Фредерика, шепотом рассказала им о своих подозрениях и предложила составить опись находящихся в доме материнских вещей.

Уильям, который понимал, что Одра намного умнее его и брата, согласно кивнул, но Фредерик побледнел от испуга – он боялся, что их выбросят на улицу, если они что-нибудь сделают не так.

– Она обидится, – нахмурившись, прошептал он. – Мы не можем этого сделать, Одра. Нас могут обвинить в клевете – подумают, что мы считаем ее нечестной.

Отмахнувшись от его возражений, Одра зашептала:

– А я так просто уверена в этом, поэтому сделать это мы должны. Чтобы защитить себя. А где мамины драгоценности? В частности, сапфиры? Они тоже у нее, Фредерик?

Фредерик энергично затряс головой.

– Нет, у нее их нет, я знаю это точно. Они куда-то исчезли. Через день после маминой смерти я их искал, но безрезультатно. Роясь в ее ящиках, я вдруг вспомнил, что не видел их на ней после смерти дяди Питера. Скорее всего она продала их, Одра, чтобы свести концы с концами в этот последний год. Это единственное возможное объяснение.

– Почему же ты раньше не рассказал мне об этом? – спросила Одра тихим, гневным голосом, бросая на брата укоризненный взгляд.

– Потому что не хотел расстраивать тебя, – прошептал в ответ Фредерик, а затем добавил упавшим голосом: – Но другие мамины драгоценности у тети Алисии. Она забрала у меня коробку и сказала, что поступила так для того, чтобы сохранить их.

Хотя Одра твердо обещала Фредерику не совершать необдуманных поступков, чтобы не навлечь теткину немилость, она решила тем не менее настоять на составлении описи – Алисия Драммонд не внушала ей страха.