— Вот только они уже пообещали всё нам, — спокойно, но твёрдо сказал я. — А в этом бизнесе за базар нужно отвечать, сам же говорил.

— Кто там ответит? — он отставил в сторону бокал с вином. — Они там ссыкло, кто надавит, тот и хозяин. А я найду способы повлиять на них.

— Это уже наше, — продолжил я. — И этот последний пакет акций, который ты забрал себе, ничего не изменит. Уж знаешь, эти экономисты найдут способ решить в нашу пользу. Так что требование получить кусок комбината — ничем не обосновано. Мы своё получим, так или иначе.

— Знаешь, я могу этот засранный комбинат сам забрать, если захочу, — бандит развалился на мягком стуле. — У меня двести солдат. И прямо здесь у меня больше десятка отборных бойцов, которые ждут в соседнем зале. Да, это не мой город, но твои люди не торопятся сюда ехать. Но мои прямо здесь, в здании.

— Ты в них так уверен? — я смотрел на него. — И это не твой город, да. Иначе ты бы знал, сколько людей мне угрожали, хотели мой бизнес забрать и за мой счёт разбогеть, от Гоши…

— Гоша уже полгода как сдох, да и он местечковый…

— До Захара, — закончил я. — И где они все?

Что творилось в соседнем зале, по-прежнему не слышно, только какая-то суета. И то, это понятно только потому, что шум доносится от окон, у которых нормальной шумоизоляции не было. Но никто не заходил, парни не пустят. А то быки вполне могли залететь и угрожать нам, чтобы мы отдали всё.

У парней своё дело, у меня свои, и мы пока справлялись.

— Я слыхал про Захара, — Черномор достал сигарету из стального портсигара и закурил. — Он попал, потому что только он на авторитет и связи полагался, а у меня…

— Двести солдат, ты говорил.

— Ты меня не перебивай, — он аж захрипел от злости. — И ху*** толку, что люди тут у тебя сидят? Какие-то акции-ху***ции в Москве крутятся! Кто точку занял, тому она и принадлежит! Я этот ваш город, если потребуется, себе весь забрать смогу! И комбинат, и разрез, и всё чё хошь!

— И пивзавод? — спросил я.

— И пивзавод… — он осёкся, сообразив, что ляпнул.

— Ты голос не повышай, — всё так же спокойно говорил я. — За эти слова сможешь ответить? За это и спросить могут.

Он поднялся и навис над столом, мрачно глядя на меня. Молчал, но правое веко дёргалось. Второй брат Вишневский вздрогнул, первый остался спокоен. Белоглазов тоже спокоен, хотя взгляд у него тревожный.

— Ты на этих точках не сидишь, — продолжал я. — И с комбината ты нас не выбьешь. И твои боевые бригады далеко. Так что зря ты так, мы ещё могли с тобой что-то обсуждать, но ты хочешь всё себе захапать. И разговора по существу у нас не выйдет.

— А чё ты мне сделаешь? — рявкнул Черномор. — Сейчас зайдут мои ребята, и увезём, сами всё отдадите. И не помогут тебе твои охранники! Мои парни…

— Не знаю про твоих парней, — спокойно сказал я, выдерживая его яростный взгляд. — Но в своих людях я уверен, в каждом из них. Ну а ты меня на понт хочешь взять, и зря. Так что слушай, твои условия не принимаются, а угольный разрез ты отдашь нам. Потому что ты сам сказал, кто на точке, тому она и принадлежит. А я займу её уже сегодня вечером, и ты вообще ничего не получишь.

Белоглазов кивнул, хотя это мы не обсуждали. Но главное — прогнать этого наглого бандита прямо сейчас, чтобы он свалил домой, поджав хвост, и не возвращался. А нам укрепиться, чтобы и другие «Черноморы» не считали комбинат лёгкой целью.

— А кроме этого, — не дал я говорить пылающему от злости Черномору. — Просидим там до Нового года, к тому времени закроем вопрос в нашу пользу.