|
Это же омерзительно, блин! Она приостановилась – но только на секунду. Затем издевательским тоном заметила: – Что ты тут выгибаешь руки? Ты выглядишь как полный идиот! – Я вовсе ничего не выгибаю, – ответил я, перестав выгибать руки. – Тебе разве не нравится, что у тебя муж в такой хорошей форме, а, милая? Я улыбнулся ей своей самой обаятельной улыбкой: – Ну а теперь иди скорее сюда и поцелуй меня! Как только эти слова слетели с моего языка, я понял, что совершил ошибку. – Поцеловать тебя? – прошипела Герцогиня. – Ты что, блин, издеваешься? Она просто кипела от омерзения. – Да я готова отрезать к чертовой матери твои яйца и засунуть их в какую-нибудь коробку из-под своих туфель! Чтобы ты их никогда больше не нашел! О господи, она была права! Ее шкаф для туфель был размером со штат Делавэр, и мои яйца затерялись бы там навсегда. Я сказал тоном максимального смирения: – Пожалуйста, дай я тебе все объясню, моя сла… – то есть моя милая. Пожалуйста. Умоляю тебя! Ее лицо неожиданно смягчилось. – Я тебе не верю, – сказала она, шмыгнув носом. – За что мне это? Я хорошая жена. Красивая жена. И при этом мой муж возвращается домой под утро и разговаривает во сне с другой женщиной! Она с омерзением протянула: – «О-о-о! Венеция… Иди ко мне, Венеция!» О господи! Сколько неприятностей может доставить этот кваалюд. Теперь она плакала. Просто ужас. Как же мне затащить ее в постель, если она плачет? Мне нужно как-то переключить передачу, придумать какую-то новую стратегию. Я сказал голосом, которым обычно разговаривают с тем, кто стоит на краю обрыва и угрожает прыгнуть вниз: – Миленькая, поставь, пожалуйста, на место этот стакан с водой и перестань плакать. Пожалуйста. Я все тебе объясню, честное слово. Медленно, неохотно она опустила стакан до уровня талии. – Ну давай, – сказала она недоверчиво, – послушаем еще одну сказку профессионального лжеца. Это было правдой. Волк действительнобыл профессиональным лжецом, хотя в этом-то и заключалась сама суть Уолл-стрит. Влиятельным брокером можно было стать только с помощью лжи. Все это знали, и лучше всех – Герцогиня, так что она, в общем-то, не имела права сердиться на это. Но я сделал вид, что не заметил ее сарказма, взял короткую паузу, чтобы получше продумать свой лживый рассказ, и начал: – Во-первых, ты все вывернула наизнанку. Я не позвонил тебе вчера вечером только потому, что понял, что задерживаюсь, уже почти в одиннадцать. Я знаю, как ты ценишь возможность пораньше лечь, и решил, что ты уже спишь и поэтому не имеет смысла звонить. Герцогиня тут же взорвалась: – Ох, какой же ты заботливый, блин! Пойду поблагодарю судьбу за то, что у меня такой заботливый муж! – ее слова сочились сарказмом, словно гноем. |
