Уже сегодня она полуголая лежала в кустах перед парадным входом в подъезд. Разорванная одежда была раскидана по земле и представляла собой теперь кучу ненужного тряпья. Но только не для экспертов: для них она была одной из самых ценных улик, возможно, хранящих тайну преступления.

Я бережно собирала ее одной рукой, одетой в резиновую перчатку. Но, не думаю, что я понимала что делаю, потому как мои глаза по-прежнему были словно застланы пеленой. Я просто механически переходила с места на место, наклонялась, поднимала вещь, складывала ее в пакет, упаковывала пакет и брала следующий. Все было так технично, просто и хладнокровно.

Я знаю, что Питер наблюдал за мной, но если раньше я пыталась бы показать себя со всех сторон своего профессионализма, то теперь мне было все равно. Только одна мысль крутилась у меня в голове, вернее даже не мысль, а образ: образ Майкла, обнимающего другую женщину, корчившуюся под ним в прибытии оргазма. Наверное, этот образ врезался в мою память навечно. С мыслями о нем меня и подловил сегодня Питер, когда вернулся с завтрака.

Ему позвонил Теренс и сообщил о новом убийстве. Марлини залетел в кабинет как шмель в теплую комнату, думая, что я уже знаю. Но я была там, где он оставил меня. За своим рабочим столом. Сидела, не замечая, что слезы капали на бумаги и клавиатуру, не вытирая их и не боясь красных подтеков на щеках, я просто уставилась в одну точку.

Он много раз окликнул меня, но его голос был таким далеким и незнакомым, что я не реагировала. И только когда его теплая мягкая рука прикоснулась к моей я вздрогнула.

–Кетрин? – Теперь снова забывшись только голос Питера, вернул меня на место преступления.

–Ты закончила?

Я кивнула и зачем-то протянула ему пакеты с уликами.

Питер взял их, не задавая лишних вопросов. Он наблюдал за мной, но исподтишка, а когда я замечала это, то сразу отводил взгляд. И я была благодарна ему за это. За то, что не задавал вопросов, не выпытывал что да как, не переходил на сарказм, не ловил моего взгляда, не искал моего лица. Но и без этого я чувствовала его поддержку, его заботу, как если бы это бы крепкие объятия, сжимающие меня и отгораживающие от черной полосы жизни.

И теперь, принимая улики из моих рук, он не строил жалостливого лица, не говорил «правильных» слов и не просил меня остаться в машине, чтобы успокоиться. Он просто позволил мне выполнять работу, понимая, что только это сможет меня отвлечь. Но его глаза. Снова его глаза. Они были чуть влажными и изменили цвет на карий с горчичным переливом. Мы встретились взглядом только на секунду, когда он забирал пакеты, но эта секунда, казалось, длилась вечно. Мягкий, ласкающий взор, полный грусти и сострадания. Хотя он даже не знал из-за чего я сегодня, такая как есть. Он, будто, обнимал меня этим взглядом, и я ответила тем же.

–Я отдам это в лабораторию. – Ответил мне Марлини.

–Питер, это тот же человек? – Побеспокоилась я.

Мужчина опустил плечи, не желая признавать подобное, но его поникший вид говорил мне о том, что и он с этим смирился.

Я взяла его озябшую, сухую ладонь в свою и почувствовала его дрожь.

–Питер? – Теперь уже я ловила его взгляд, забыв о своих проблемах.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

–Слишком много для одного. – Сокрушенно сообщил он.

Мы разом обернулись и посмотрели на тело жертвы, теперь уже закутанное в черный пластиковый мешок с железным нержавеющим замком.

Эти убийства не были самыми жестокими, даже из тех, что я видела. Если только можно назвать любое убийство не жестоким. Но сам факт того, что смерть забирала совсем молодых женщин, не давал покоя.

–Питер, каков его мотив? – Обратилась я к напарнику, уверенная в том, что он уже знает ответ.

Мужчина крепче сжал мою руку, которую, как я только что заметила, не отпускал до сих пор, и отвел в сторону.