Его слушали, не перебивая. Когда Тумидус замолчал, Рахиль коснулась его плеча кончиками пальцев. Для гематрийки это был признак высшего волнения. Впрочем, голос женщины по-прежнему звучал механически:

— Мы не все вам рассказали, полковник.

Зонд первым увидел Нейрам.

Гигантским соколом он парил над границей Крови. Вехденский антис уже знал, что здесь, под шелухой, высота ничего не решает. Воздух на пути к зареву был густо пронизан багровыми жилками, словно глаз, воспаленный от недосыпа. Взмах крыльев равнялся шагу — самоубийственному движению в пурпур и золото. Нейрам хорошо помнил, как, прилетев сюда впервые, ринулся вперед, радуясь возможности пронестись над предательскими песками, и едва сумел вернуться. Сейчас он вел себя осторожнее, весь содрогаясь от этой бессильной, омерзительной, вынужденной осторожности.

Зонд напомнил ему медный кувшин, покрытый замысловатой вязью. Кувшин летел низко, между соколом и песком. Крышка откинулась, из пузатого брюшка вился дымок, сизый, как оперение дикого голубя. За кувшином тянулась зыбкая, быстро исчезающая полоса. Его легко можно было сбить: хищное пике, удар кривого клюва. Далеко-далеко, над шелухой, в реальности, знающей себя, как единственную, живой сгусток полей и волн по имени Нейрам Саманган смотрел на творение инженеров Великой Помпилии — стандартный автоматический прыжковый зонд модели SAS-437 «Стилус» — и размышлял: пропустить или уничтожить? Совесть меньше всего терзала Нейрама: беспилотник-исследователь шел без экипажа. Груда железа исчезнет, не оставив и следа. Помпилианцы решат, что разведчик погиб при невыясненных обстоятельствах, и вряд ли станут в обозримом будущем соваться в область Крови, иначе — систему AP-738412.

Пропустить или уничтожить?

Он принял решение. Когда зонд вошел в систему, Нейрам проводил его внимательным взглядом. Кувшин ли над песками, творение ли инженерного гения в открытом космосе — «Стилус» с легкостью пронесся над пустыней, убийственной для антисов, и нырнул за горизонт, в полыхание зарева. На секунду Нейрам Саманган пожалел, что не сбил зонд. Слишком уж злая, бритвенно-острая зависть полоснула по сердцу. Сила завидовала слабости, не в силах — болезненный каламбур! — проследовать за ней.

«Ты этого хотел, — напомнил антис себе. — Хотел выяснить, открыт ли путь в Кровь? Вот, любуйся: открыт. Любуйся издали, если не хочешь сдохнуть по-царски: в золоте и пурпуре…»

Зонд не вернулся. Впрочем, Нейрам и так знал, что «Стилус» уцелел. Он слышал его передачи по гиперсвязи. Лишен возможности декодировать пакетные сообщения зонда, антис улавливал само движение информации, когда луч, насыщенный собранными данными, входил в гипер, чтобы умчаться в Ойкумену. Под шелухой это выглядело смешно: далекое бряцание металла о металл.

Там, в зареве, крышка ритмично билась о горловину кувшина. Нейрам вслушивался в ритм: осмысленный, ясный рисунок быстро превратился в нервный диссонанс, надолго умолк, чтобы возникнуть снова. Внятные цепочки звуков перемежались дурным грохотом, от которого хотелось сбежать подальше.

Нейрам так и сделал.

Совпадение или гримаса судьбы, но Нейрам Саманган оказался здесь и в тот день, когда в Кровь явились люди. Прячась за облаком, одинокий сокол с интересом наблюдал, как по пескам тащится убогий отряд: верблюд, груженый припасами, и трое усталых помпилианцев. В космосе верблюда звали «Иглой», малым пилотируемым разведчиком, а людей — экипажем «Иглы». Визит был ожидаемым: похоже, зонд транслировал ценные сведения. Сокол напрягся, готов ринуться вниз.