– Отдохну, – кивнул я. – Обязательно отдохну. А пока распорядись, чтобы накрыли на стол.

– Что, прямо здесь, посреди развалин?

– А почему бы и нет? Среди вещей, которые сопровождают тебя от самой столицы, есть и раскладной стол. Вот именно его накрыть и распорядись.

– На сколько персон? – то ли в шутку, то ли всерьез поинтересовался сар Штраузен: по голосу так сразу и не определишь. Открывать глаза было лень, к тому же веки казались свинцовыми. Нет, никогда раньше ничего подобного со мной не случалось.

– Как посчитаешь нужным. Да, прежде всего прикажи достать то замечательное кресло, в котором ты так любишь созерцать закаты, сейчас мне оно точно не помешало бы. А если поможешь подняться и в него пересесть, буду благодарен всю оставшуюся жизнь.

– Можете себе представить: они совсем ничего не помнят! – обратился к сидящим за столом Курт Стаккер, он все не мог успокоиться. – Кто последние несколько дней, а кто и куда больше. Расскажи мне кто-нибудь подобное, ни за что бы не поверил ни единому его слову. Чудеса какие-то. Ладно крестьяне, но драгуны, но офицеры! Они-то как объяснят свою отлучку, когда вернутся?! За такие вещи можно и под трибунал за дезертирство угодить. И что им теперь сказать в свое оправдание? Потеря памяти на несколько дней? Ну и кто же в здравом уме поверит? А лошади, вы видели, что собой представляют их лошади? Они же едва стоят на ногах! Полное впечатление, будто их и не кормили и не поили длительный срок. И даже не ослабляли подпруг.

– Все пришли в себя?

Меня не будили, я проснулся сам. Чтобы узреть накрытый стол, который явно дожидался моего пробуждения. Он если и не ломился от обилия яств, то заставлен был, как будто нам предстояло отметить некое знаменательное событие. Хотя, возможно, именно так все и было.

– Как будто бы все. Но некоторые до сих пор находятся в прострации. Считаю, к утру им станет лучше, – ответил Стаккер. – А вообще, господа, что вы обо всем этом думаете?

– Мне почему-то афоризм вспомнился, – заявил Синдей Пронст, которому тоже нашлось место за столом.

– Афоризм? – Удивились, наверное, все, но вопрос задал Александр.

– Именно. Думаю, он как нельзя лучше подходит к ситуации. – И, придав лицу торжественное выражение, с чувством произнес: – В дурацких играх и призы дурацкие!

Стаккер, не скрываясь, хмыкнул, другие сделали вид, как будто ничего не произошло. Я подумал, что Синдей не так уж и не прав. Базант заявил, что ударил таинственного старика помимо своей воли, как будто кто-то распоряжался его телом. Причем в тот самый миг, когда сам я атаковал троицу, решившую убить Александра, принимая его за сар Штраузена. Тоже как будто бы против своей воли, хотя с этим все было сложно. В тот миг в моей голове возникло решение, что нужно сделать именно так. И я не задумываясь сделал. Как сделал бы любой другой: все мы подчиняемся своим мыслям и только руку от огня отдергиваем рефлекторно. Загадка заключалась в том, что никаких предпосылок для этого не существовало.

Ну назвался Александр чужим именем, впору удивиться, и только. Но откуда-то же у меня взялась уверенность? Причем за доли мгновения до того, как было бы уже поздно, ведь промедли я, и сар Штроукка нанизали бы как минимум на парочку шпаг.

Нет, телом своим я управлял сам: вероятно, тот, кто навязал мне мысль атаковать, полностью доверял моим навыкам. Но он добавил скорости за гранью того, что мне доступно, вследствие чего у меня и болело сейчас все, что только может болеть. И еще было очень обидно – мне никогда не научиться действовать с такой проворностью сознательно, как бы к тому ни стремился.