Клер расположилась в небольшой, скромно обставленной комнате третьего этажа, где пахло вощеным деревом. Это было единственное место в доме, где она чувствовала себя достаточно уютно и могла спать спокойно.

Первые ночи в Мандерли оказались для нее мучительными – отчасти из-за стоявшей вокруг тишины и стойкого впечатления, что в радиусе нескольких километров нет ни одной живой души. В Париже, лежа на диване, Клер привыкла слышать неумолчный шум города за окном. И перед тем, как она отходила ко сну, это всегда вселяло в нее ощущение жизни, не прекращавшейся и ночью; знакомый шум машин, людей, идущих по тротуару, дробный стук дождя по крышам или отдаленный гул надземного метро – этот мир продолжал вращаться все время, пока она спала, и всегда встречал ее, когда она просыпалась.

Не покидая своего наблюдательного поста у окна в кабинете, Клер зажгла лампу под красным абажуром, стоявшую на маленьком столике черешневого дерева. Вот-вот подъедет Люка. Поначалу Клер сидела у окна, высматривая только его. И ожидание раздражало ее. Он позвонил ей полчаса назад – предупредил, что заправится бензином и подъедет.

Полчаса назад. Неужели так давно?

С Люка она встретилась неделю назад – их познакомила Ванесса Лекуантр, пухленькая брюнеточка, с которой она познакомилась, когда каталась на велосипеде по окрестному лесу. В тот день Ванесса была со своим младшим братом Дамьеном, и очень скоро они прониклись взаимной симпатией за мороженым и чашечкой кофе в маленькой здешней кофейне. Клер рассказала, что привело ее в эти места, и Ванесса премного удивилась, потому как прожила здесь всю жизнь и уже не чаяла поскорее перебраться в Париж. Сблизились они быстро, что поразило и вместе с тем обрадовало Клер, поскольку прежде ей никак не удавалось сойтись со сверстницами.

Люка дружил с приятелем Ванессы. Он был на год старше Клер и учился на третьем курсе исторического факультета университета Монпелье. Он приехал на лето к своим родителям, проживавшим в Аннеси, и подрабатывал в небольшом местном театре, который держал его родной дядя.

Вспомнив об этом, она подумала, что, кажется, первый раз в жизни решилась подпустить парня так близко к своему сердцу.

У нее перед глазами промелькнула тень – Клер вздрогнула. За окном стоял Люка. В лунном свете его квадратное лицо проглядывало не полностью – высвечивались только рот и подбородок. Клер смутилась. Еще мгновение назад ей показалось, что она видела кого-то другого, с чертами знакомыми и вместе с тем давно позабытыми…

Она открыла окно, приглашая его войти, ну совсем как девчонка, тайно впускающая возлюбленного в спальню.

Они лежали в гостиной на стареньком матерчатом диване, прижавшись друг к другу. Стараясь успокоиться, Клер закрыла глаза, а Люка целовал ей шею и нежно поглаживал бедра. Не догадываясь о ее тревогах, он стянул с себя тенниску и швырнул ее на пол, потом расстегнул левой рукой джинсы и спустил их до колен. Оставшись только в трусах, он снова лег рядом с нею, и от теплого прикосновения его тела ей показалось, что она чувствует, как у него под кожей пульсирует кровь.

Все будет хорошо. Он ее не оставит, и она пойдет за ним куда угодно.

Она старалась не думать об охватившем его возбуждении, которое чувствовала животом, и о том, с какой ловкостью он расстегивал ее бюстгальтер под чуть слышные причмокивания, с какими он целовал ей грудь. Люка провел ладонями по ее рукам, крепко стиснул запястья и прижал их к дивану, как бы желая ее обездвижить, а потом стал водить языком по ее упругой, подернутой дрожью коже, словно рисуя маленькие круги. Клер открыла глаза и увидела, как он прижался ртом к ее животу, – увидела его белые, будто сверкающие зубы.

Готовые укусить.

Она распрямилась, да так, что едва не хватила его коленом по лицу. Люка от изумления даже не шелохнулся – лежал с несколько ошарашенным видом, как если бы ему отвесили пощечину.