– За боеприпасами да, а остальное, что касается хозчасти и питания, я получу.

– Ладно! Иди, занимайся своей хозчастью.

Командир роты вызвал дежурного по роте:

– Сержант! А куда у нас делся замполит?

– Здесь, товарищ капитан, походную ленинскую комнату комплектует.

– Чего??

Сержант, улыбаясь, повторил:

– Походную ленкомнату комплектует.

– За каким..? Где комплектует?

– В канцелярии.

– Дурдом «Ромашка», а не рота спецназа, совсем очумели политруки.

Отбросив полог, ротный вошел в палатку, прошел до канцелярии. Встал у самодельной коробки, на которой крепилась фанерная дверь-времянка. Гвоздев, разложив складные щиты походной ленинской комнаты, стоял, приложив палец к подбородку. Спросил:

– О чем задумался, Игорь Семенович?

Замполит резко повернулся к командиру:

– Да вот, наглядная агитация. Думаю, что с собой на выход взять!

Капитан указал пальцем на ленкомнату:

– Ты что, решил эту дуру в горы тащить?

Старший лейтенант бросил на Запрелова неодобрительный взгляд:

– Зачем же так, товарищ капитан? Это не дура, а сами знаете что. На щитах барельеф Ленина, фотографии членов Политбюро. Решения последнего съезда партии, к которой вы, кстати, также имеет самое прямое отношение!

Илья взорвался:

– Да по мне хоть весь состав Совета Безопасности ООН туда наклей, а к Ленину Маркса с Энгельсом добавь. Кто эту гармошку будет в горах таскать? Об этом ты думал, замполит? Она же место ящика с боеприпасами займет. А случись, затянется бой, чем отстреливаться будешь? Фотографиями членов Политбюро? Или агитацию среди духов развернешь? Так они тебя быстро вместе с твоей ленкомнатой в щепы уделают!

Наконец, чуть ли не впервые за все время совместной службы, замполит утратил спокойствие, возмутившись:

– Как вы можете говорить подобное? Вы, член КПСС? И потом, согласно приказу командующего и особому распоряжению члена военного совета, походная ленинская комната должна находиться с подразделением везде вне расположения части, независимо от того, какую задачу она выполняет, учебную или боевую!

Капитан тяжело вздохнул:

– Как же ты меня достал, Гвоздев! Ну почему в других ротах замполиты ребята как ребята, а у меня фанат какой-то политический! В чем же я перед Господом провинился, что нормальных к нормальным, а тебя ко мне направили? Короче! Или ты запихиваешь эту шарманку опять за шкаф, или я отстраняю тебя от участия в операции. Но учти, после этого тебе в батальоне никто руки не подаст, даже солдаты. И можешь бежать к своему Майдину жаловаться! Мне по херу, понял?

Старший лейтенант задумался. А стоит ли затевать конфликт с ротным, по сути, из-за каких-то кусков фанеры и фотографий руководителей-старцев? В конце концов никто и никогда в других подразделениях не брал на боевые выходы полевую агитацию. Это действительно был маразм. Никто, если не поднимать шума, не узнает, брал ли в Паршен ленкомнату он, Гвоздев! А поднимешь шум, себе хуже сделаешь. Запрелова уже не отстранят от руководства операцией, а вот ротный может настоять на том, чтобы замполита роты оставили в части. И мало того, что он не примет участия в перспективной и почти гарантированной акции, за участие в которой можно и орден получить, если в штабе подсуетиться, но его еще и трусом сочтут, отмазавшимся от боевого выхода. Тогда точно весь личный состав его презирать будет. И никакой Майдин не поможет. А что это значит? Значит, на карьере можно ставить точку! И все из-за походной ленинской комнаты? Да шла бы она вместе с членами Политбюро… Гвоздев повернулся к командиру роты:

– Извините, товарищ капитан! Вы правы! Ни к чему нам в бою агитация.