|
Отбросил послание на пол. То, что он прочитал, не было для капитана новостью. Нечто подобное он ждал с того самого момента, когда впервые почувствовал в письмах супруги фальшь и холод, хотя она уверяла, что любит и ждет его с войны. Но на самом деле, по крайней мере в последний год, и не любила, и не ждала. Предчувствие и ожидание неприятного известия наконец оправдались. Валя сообщила, что встретила другого человека, полюбила его и жить с Запреловым дальше не может. Попросила прощения, а заодно и согласия на развод. Чему суждено было свершиться, то и свершилось. Теперь он один. Обидно ли ему? Наверное, есть немного! Но уж лучше остаться одному, чем жить в обмане и фальши. А вообще пошло оно все к черту! Ему еще надо выйти живым из этой бессмысленной мясорубки, организованной старцами из Политбюро. Вернуться в Союз. А там будет видно, как жить!
Не раздеваясь – в отсеке все же было достаточно прохладно, – командир роты спецназа уснул тяжелым сном. И снилась ему всякая ерунда. То шакальи морды моджахедов, точащих свои кинжалы, чтобы отрезать капитану голову, то голая Лиза, танцующая на виду у всего гарнизона на крыше штабного модуля, то стая волков, окруживших его в каком-то заснеженном лесу на берегу реки, то жаркие объятия развратной жены в постели, где по другую от нее сторону ее ласкал какой-то жирный, прыщавый, омерзительный тип. В общем, снилось черт-те что. Ровно в 6.00 капитан поднялся с тяжелой головой и разбитым телом. Кое-как прошел к холодильнику. Достал недопитую вчера бутылку водки, из горла сделал несколько глотков. Спиртное привело его в чувство. Запрелов подумал о том, что уже месяца три он не может обойтись без опохмелки. И это плохо. Это означало, что он спивается! Но, с другой стороны, не мучиться же? Или не пить? Но если здесь не пить, то с ума сойдешь. Причем гарантированно, после пары кровавых боевых выходов. Нет, на войне без водки не обойтись! Никак! И пьют все! Ладно, будем похмеляться, пока в Афгане. В Союзе будет иначе! Капитан прекрасно понимал, что это самообман, но отгонял от себя эту мысль. Запрелов снял с маскировочной сети форму, облачился в нее, выпил еще сто граммов, закурил, сидя за столом, ожидая, когда водка разойдется по телу, успокоит душу, но в дверь неожиданно постучали. Кого там еще принесло? Уж не Лизу ли? С новой тактикой обработки бывшего любовника? Да нет, она стучаться не стала бы. Капитан крикнул, убрав пустую бутылку под стол: – Входи, кто пришел! В ответ раздался молодой голос. Явно солдата первогодка. – Я посыльный штаба, товарищ капитан, рядовой Бойко! Вас командир батальона вызывает! – Комбат? – Так точно! – И куда вызывает? Командир мог утром проконтролировать подъем рот и, заметив недостатки, вызвать ротного непосредственно в подразделение. Но сегодня было иное, посыльный доложил четко: – К себе в кабинет, товарищ капитан! Разрешите идти? – Постой, солдат! Он еще кого из офицеров кроме меня вызвал? – Только начальника штаба и замполита. Они уже в кабинете! – Ясно! Свободен! Передай в штабе, через пять минут буду. Запрелов чертыхнулся. – Этого еще не хватало! Командир с начальником штаба – ладно, а вот замполит своим буратинским носом – и надо же такой шнобель отрастить! – запах водки от порога учует. И начнет мозги полоскать о морально-нравственных качествах советского офицера. Капитан вышел из двери одного торца модуля, чтобы войти в другую, с противоположной стороны. Поздоровался с дежурным по батальону, спросил: – Коль, не знаешь, чего комбат спозаранку вызывает? Дежурный отвел нос в сторону: – Ну и духан от тебя, Илья! Только что принял, что ли? – Подлечился! Заметно? – Не то слово. |
