– Хорошо, что мы сейчас вместе. (Ты мне нужна. Когда мне плохо, мне необходимо, чтобы кто-то был рядом.)

(Я всегда буду где-то неподалеку), – ответили ему ее глаза. «Опасная тема. Нужно перевести разговор на что-то другое». Он поспешил обратиться к Хельге с вопросом:

– Как тебе нравится здешняя музыка? Кажется, они близки к обретению музыкальной формы, приемлемой для нового слушателя… Ты не находишь?

– Не знаю. – Хельга пожала плечами. – Признаться, мне больше нравятся старые мастера. Они человечнее.

– Ты полагаешь, что мы остались людьми?

– Да. Мы всегда будем оставаться собой. Любовь и ненависть, страх и отвага, смех и слезы – они будут с нами всегда.

– Но разве не могут стать иными и они? – спросил Коринф не без любопытства.

– Возможно, в этом ты прав… Верить в то, во что мне хочется верить, стало почти невозможно.

Он кивнул, она же едва заметно улыбнулась.

(Мы с тобой знаем об этом, правда? Все всё знают…)

Он вздохнул и сжал руки в кулаки.

– Порой мне хочется… Впрочем, не будем… «На самом деле я люблю Шейлу».

(Слишком поздно, да, Пит? – спросили глаза. – Мы с тобой опоздали…)

– Потанцуем? (Лучше забыться…)

– Конечно. (С радостью, с радостью!)

Они покинули свой столик и направились к танцующим. Стоило Коринфу взять Хельгу за талию, как им овладело странное чувство. «Может быть, я вижу в ней собственную мать?» Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Музыка подхватила его с новой силой, он чувствовал ее пульсацию всем телом. Он был весьма посредственным танцором и поэтому позволил Хельге вести танец, поражаясь тому, какую радость могут доставлять обычные ритмические движения. На миг ему даже захотелось стать варваром, танцующим перед своими идолами и изъясняющим им скорбь, переполняющую его сердце…

Нет, об этом можно было думать раньше. Он был порождением цивилизации и оставался таковым до сих пор – уж слишком давно он родился… И вообще, как может чувствовать себя человек, на глазах у которого сходит с ума его жена?

«Любовь, когда б с судьбою ты была в ладах…» Какое детство! Ужас!

Музыка замолкла, и они вновь вернулись за свой столик. Робот подал закуски. Коринф помог сесть Хельге, сел сам и с тоской посмотрел на стоявшее перед ним блюдо. Хельга, как и прежде, не сводила с него глаз.

– Шейла? – спросила она. (Ей что – опять стало хуже?)

– Нет. (Спасибо за участие.) – Коринф нахмурился. – (Работа помогает ей коротать время, и не более. Она постоянно о чем-то думает, у нее начались какие-то видения по ночам…)

«Моя ж ты боль!»

– Но почему? (Ты, я и большая часть человечества – все мы смогли приспособиться. Мы уже успокоились, нам кажется, что так, как сейчас, было всегда. Она казалась мне куда уравновешеннее большинства людей, и тут – такое…)

– Ее подсознание… (Оно вышло из-под контроля сознания. Она понимает это и сама, но от этого ее состояние только становится хуже…)

– Она просто не способна совладать с силами собственного разума.

Их глаза встретились.

«Мы лишены прежней невинности. Мы лишились всего того, чем обладали прежде… нагие и одинокие…»

Хельга подняла голову. (И все-таки нужно смотреть правде в глаза и при этом как-то жить.) «Но как быть с этим страшным одиночеством?»

(Я стал слишком зависимым от тебя.