|
А похотливые мысли – долой из головы. Какое счастье, что она может помочь Кеннету стать настоящим художником! Ребекка закончила приготовление красок и встала. На ее лице сияла улыбка. Она все тщательно подготовила к приходу Кеннета. Уилдинг вошел в мастерскую одетый в сапоги, бриджи и рубашку с распахнутым воротом, как того желала Ребекка. У девушки перехватило дыхание. Выражение его лица было сумрачным, что делало его настоящим пиратом, живущим по одним только ему известным законам. Ребекка молила Бога, чтобы он помог ей ухватить это сходство и передать его на холсте. Пребывая в прекрасном расположении духа, она улыбнулась и шутливо заметила: – Вам совсем не обязательно вести себя так, будто вас ведут на виселицу. – Ребекка вытерла руки. – А у меня для кого то большой сюрприз. – Наверное, попугай, который должен сидеть у меня на плече, – сухо заметил Кеннет. Ребекка весело рассмеялась. – Хорошая мысль, но думаю, что Грей Гаст вполне его заменит. Следуйте за мной. Они вышли из мастерской и направились по коридору в противоположный конец мансарды, минуя с десяток закрытых дверей, за которыми, по всей вероятности, жили слуги, пока не подошли к двери, расположенной в самом конце коридора. Ребекка открыла ее и отступила, предоставив Кеннету возможность войти первым. Кеннет обвел взглядом комнату с единственным окном и незамысловатой мебелью, и его глаза остановились на стоявшем в самом центре мольберте, рядом с которым располагался шаткий сосновый стол, весь заставленный банками с масляными красками и кистями всех размеров. Ничего не понимая, капитан удивленно посмотрел на девушку. – Если вы собираетесь серьезно заняться живописью, вам нужна мастерская, – объяснила Ребекка. – Думаю, эта комната, выходящая окном на север, вам подойдет. Если вам еще что нибудь понадобится, вы всегда сможете взять это в моей мастерской. – Она протянула Кеннету тяжелый железный ключ. – Эта комната будет в полном вашем распоряжении. Рука Кеннета дрожала, когда он принимал ключ. – Я не заслуживаю такого внимания, – сказал он охрипшим от волнения голосом. – Почему вы так добры ко мне, Ребекка? Вопрос был явно не риторическим, и Ребекка немного растерялась. – Возможно, в знак благодарности судьбе за то, что она была ко мне более милостива, чем к вам, – ответила она, медленно подбирая слова. – Или, возможно, такую мастерскую я хотела бы иметь, если бы мне, как и вам, запрещали заниматься живописью. – Я не заслуживаю этого, – снова повторил Кеннет, и в его глазах застыла боль. – Если бы вы только знали… Наступило неловкое молчание, которое могло в любое мгновение обернуться вспышкой страсти. Ребекка старалась не смотреть на быстро пульсирующую жилку на шее Кеннета. Он был удивлен и взволнован. Он все еще не мог прийти в себя от королевского подарка. Впервые в жизни он увидел, что его мечту восприняли всерьез. Что будет, если она сейчас шагнет ему навстречу и посмотрит в глаза? Сжав кулаки, Ребекка с трудом отвела взгляд. – После окончания сеанса позирования я дам вам первый урок. А сейчас не будем терять времени. Чувство благодарности переполняло Кеннета, возвращавшегося за Ребеккой в ее мастерскую. Она усадила его на диван, попросив принять вчерашнюю позу, и приступила к работе, а Кеннет тем временем размышлял над своим невероятным везением: в какие то считанные часы он получил хорошего наставника, студию и, возможно, друга, с которым можно поговорить о самом заветном. Все было бы чудесно, если бы не слова сэра Энтони о собственной вине в смерти жены. Наверное, не стоило оставлять последнюю фразу художника без внимания. Напрасно Кеннет ушел от попытки выведать как можно больше. Но с другой стороны, сэр Энтони – человек непредсказуемый и вряд ли бы стал вдаваться в подробности. |
