– Да почти полный кувшин, – заверила Луша.

– Тогда, может, я денег поднаберу и к вам за остальным приеду? – осторожно предложил водитель. – А то что же вам с этим мыкаться!

– Приезжай, приезжай, милок, – радушно закивала Тата. – Всегда добрым людям рады. Записывай адрес: Дмитровский район, деревня Белые Упыри.

– Названьице, – крякнул водитель.

– Что от предков досталось, то и имеем, – вклинился в разговор Ничмоглот Берендеевич.

– А спросить-то в ваших Упырях кого? – поинтересовался водитель.

– Тамару Федоровну, – на ходу изобрела себе человеческое имя-отчество Тата. – Или… – она покосилась на Ничмоглота. – Берендея Ивановича. Ой, извини, милок, у нас уже электричка отходит. Мы побежали.

И странная компания припустила в сторону Ярославского вокзала.

Глава IV

Тарантелла и сиеста

Взбежав по шатким ступенькам крыльца, ребята вошли в сени. Веспасиан, едва переступив вслед за ними порог и затворив дверь, поторопился скинуть с себя человеческую личину и стал самим собой, то есть большим серым тигровым котом с горящими оранжевыми глазами.

– Вот так-то лучше, – проурчал он. – Ох, до чего мне не нравится эта ваша манера ходить на двух ногах. На мой взгляд, чрезвычайно неудобно.

И он с таким укором посмотрел на троих ребят, будто именно они были виноваты, что ему приходится какое-то время пребывать в человеческом обличье.

– Тимофеюшка! Кассандрушка! Михаил! – радостно вереща, выскочил из-за печки крохотный домовой.

Ростом он был с новорожденного младенца. Только, в отличие от младенцев, был бородатым и весьма морщинистым, что свидетельствовало о его более чем солидном возрасте. Однажды, еще в Магинбурге, он признался Тимофею, что ему уж никак не меньше тысячи лет, а может, даже гораздо больше, точно он сказать не мог – запамятовал. Правда, Тимка не совсем понял, каких лет – Магинбургских или человеческих, ибо время в стране На Краю Света несколько отличалось от земного, но и так и эдак выходило, что Морфей очень стар. Впрочем, одет он сейчас был совершенно не соответственно своему возрасту – в детские розовые шортики и маечку с красной английской надписью на груди: «Кисс ми» («Поцелуй меня»).

– Морфей! Как тебе идет! – воскликнула Кассандра. – Дай я тебя поцелую.

И, нагнувшись, она чмокнула домового в лохматую щеку.

– Правда? – оправляя маечку, кокетливо подбоченился тот. – А то мне в моем обычном одеянии жарковато здесь было. Распогодилось-то у вас как. Вот мне Ундина и подарила.

– Нашла на что деньги тратить, – ревниво пробурчал кот.

– Выходит, когда тебе Ундина галстуки дарит, это можно, – зашелся от возмущения Морфей. – А мне костюмчик нельзя?

Кот зашипел и выпустил когти.

– Как спина? Как здоровье? – Кассандра тут же перевела разговор на другую тему.

– Ох, и не спрашивайте, – спешно схватился за поясницу Хранитель Домашнего Очага (Морфей сам очень любил себя так называть. Равно как и Духом Дома), – какое в мои годы здоровье. Скриплю из последних сил, – прохныкал он. – Это только некоторые не понимают. – И он выразительно покосился на Веспасиана.

– Если бы я столько спал, у меня тоже никакого здоровья давно уже не было бы, – вылизывая правую переднюю лапу, парировал кот.

– Клевета! – возмущенно воскликнул Дух Дома.