— Не стоит, — вежливо улыбнувшись, успокоил его Торндайк. — Теперь посмотрим, как можно воспользоваться этими явлениями. Вам никогда не приходилось видеть японское волшебное зеркало?

— Нет. Я даже не слышал, что такое существует.

— Это бронзовые зеркала, такие же как древнегреческие или этрусские, — возможно, те тоже были «волшебными». Типичный образец такого изделия представляет собой круглую или овальную бронзовую пластинку, отполированную с лицевой стороны, и с орнаментом, выгравированным на оборотной стороне — обычно там изображают дракона или что-либо такое, — прикрепленную к ручке. Как я уже говорил, орнамент выгравирован, то есть он сделан с помощью маленьких резцов, более или менее острых, по которым бьют маленькими молоточками.

Так вот, у этих зеркал есть одна своеобразная особенность. Хотя их поверхность абсолютно гладкая, какой она, собственно, и должна быть у зеркала, но когда вы направите отраженный луч, скажем, на белую стену, то не получите ровного светового пятна. Там будет орнамент, нанесенный на оборотную сторону зеркала.

— Невероятно! — воскликнула мисс Мэйбл. — В это трудно поверить.

— Вы правы, — согласился Торндайк. — И все-таки объяснение здесь довольно простое. Профессор Сильваниус Томпсон разгадал эту загадку много лет назад. Она основана на явлениях, о которых я уже вам рассказал. Мастер, изготовляющий такое зеркало, начинает, естественно, с того, что разогревает металл, пока тот не станет совсем мягким. Потом он выбивает на оборотной стороне рисунок, и тот немного проступит на лицевой стороне. Затем мастер шлифует лицевую сторону с помощью корунда и воды, пока рисунок полностью не исчезнет, поверхность станет гладкой, и, наконец, полирует его пастой на кожаном кружке.

Но обратите внимание: когда резец делает линию, В мягкой матрице остается твердый рисунок, поскольку металл рисунка оказывает большее сопротивление полирующему материалу, чем мягкая матрица. В результате полировки на лицевой стороне зеркала возникает рельеф. Он выступает над поверхностью совсем немного, — менее одной стотысячной дюйма — и совсем невидим для глаза. Но каким бы он ни был незначительным, благодаря уже упоминаемому мной явлению в оптике — припоминаете, угол удваивается? — его достаточно, чтобы влиять на отражение света. В результате, каждая выгравированная линия дает на световом пятне темную линию с ярким кантом, и так можно разглядеть весь рисунок.

— С этим все ясно, — закивали головами, мисс Мэйбл и мистер Бродриб.

— А теперь, — продолжал Торндайк, — прежде чем мы перейдем к шкатулке, я должен сделать один очень интересный вывод. Предположим, наш мастер, закончив зеркало, стирает изображение на обороте, а на чистой поверхности вытравляет новый рисунок. Процесс травления не влияет на структуру металла, так что новый рисунок не будет проявляться на отраженном пятне, а старый будет проявляться. Потому что хоть его и не видно на поверхности зеркала, и он стерт на обороте, но он все-таки сохраняется внутри металла и влияет на отражение. В результате этого изображение, увиденное, нами на экране, будет отличаться от того, которое мы видим на обороте зеркала.

Не сомневаюсь, что вы уже догадались, к чему я веду. Но я все-таки расскажу, как исследовал далее шкатулку. С первого же взгляда было ясно, что это «вещь в себе». У нее не было никакой ценности — я имею в виду работу и материал. Какая же ценность скрывалась в ней? Справедливо было предположить, что шкатулка — это способ передачи какого-то секрета или информации. Ее изготовил Уэниси, который, почти наверное, владел жемчужинами и которого так преследовали, что у него не было возможности установить связь со своими друзьями.