Такой же обнаженный, как и все остальные шестнадцать послушников и девять приверженцев Культа, которые и здесь не расставались с прикрывающими их масками, Барсак двинулся вперед сквозь фиолетовую дымку, которая не позволяла разглядеть, что находится дальше. Так он шел минуты две, после чего дымка рассеялась.

Он стоял прямо перед Волшебницей Азонды.

Она величаво восседала на просвечивающем троне, отделанном ониксом и окаймленным халцедоном, положив руки на подлокотники. Перед нею размещалось некоторое возвышение, что-то вроде алтаря, высеченного из какого-то полупрозрачного камня нежно-розоватого цвета. Внутри алтаря виднелось что-то темное, возможно, какой-то механизм.

Барсак поднял взор ка Волшебницу.

Это была женщина во всем своем нагом великолепии. Кожа ее была светло-золотистого цвета, она вся как бы излучала тепло, ее пышное тело венчала высокая округлая грудь. Лица у нее не было. От лба до подбородка вместо лица была гладкая, слегка изогнутая поверхность, отполированная почти до зеркального блеска. Она напоминала пустую заготовку, из которой скульптор мог бы высечь лицо, какое ему заблагорассудится. И тем не менее впечатления несовершенства не было. Она казалась Барсаку верхом совершенства, живым произведением искусства.

Вокруг нее полукругом расположились служители, отправлявшие службу: в центре, заметил Барсак, одиннадцать мужчин, все обнаженные, но с серебряными масками на лицах, по обоим бонам от них – восемь женщин, тоже в масках. От этой группы исходило низкое заунывное пение без слов, завывающее причитанье, дрожащие звуки которого то поднимались по синкопированной хроматической гамме, то таким же образом опускались.

Казалось, что он плыл в море все более глубоко проникающих в сознание звуков этих непонятных псалмов. В мозгу его зазвучал нежный женский голос:

«Приди ко мне, ибо я сама Жизнь: приди ко мне, ибо во мне нет больше боли, во мне покой и избавление от страданий, познанных тобою…» Ему казалось, что его разум омывается расходящимися веером световыми лучами. Он почувствовал, как какая-то необъяснимая сила влечет его вперед, как он скользит, повинуясь ей…

"…а также конец страданий, конец мучений, избавление от самого себя.

Во мне всегда покой, и дружеское соучастие, и неся меня в своем сердце, станешь с радостью служить мне и тем обретешь вечность".

Повинуясь неслышной команде, Барсак простер обе свои руки и ощутил в них руки своих соседей. Все вокруг залил фантастически прекрасный свет, неся с собой тепло и всепроникающую нежность.

Взявшись за руки, семнадцать приобщенных к Культу устремились к Волшебнице и преклонили перед алтарем колени.

Вот и завершение всех поисков, подумал Барсак: вот здесь заканчивается всякая борьба: в изначальное чрево творения возвращается все сущее, обратным ходом пройдя все стадии.

«…да исцелишься ты светом моим…» Чьи-то пальцы ласкали его разум, пробуждая позабыть о своей исключительности, отказаться от своей индивидуальности, стать частью братства, которое называло себя Культом Волшебницы. Он почувствовал, как тревога и сомнения, крепкой хваткой скреплявшие его разум, постепенно исчезают под воздействием нежных сладких песнопений. И как легко будет отделиться наконец-то от своего "я", позволить своему разуму и душе слиться с разумом и душами остальных.

Он расслабился. Личность его погасла, растворилась в других.

«Взгляни на меня», – услышал он призыв.

Барсак поднял взор на лишенное лица безмолвное совершенство Волшебницы. Однако через мгновенье взгляд его почему-то соскользнул с нее и устремился на тех одиннадцать служителей, которые выстроились позади нее.