|
В смысле, брать свое деньгами или товаром. Так оно испокон веку делалось в Делипае… - И, замолчав, почесал шрам на щеке. Кеннит знал, что дальнейшие слова старпома были тщательно взвешены: - Все они добрые моряки, господин мой. И мореходы отменные, и товарищи надежные. И ни один не шарахается от работы - что паруса шить, что саблей махать. Только дело-то в том, что в пираты они подались не затем, чтобы по чьим-то установлениям жить… хотя бы тот человек был семи пядей во лбу и советы им давал самые распрекрасные! - Сделав над собой усилие, Соркор прямо посмотрел в глаза своему капитану: - Никто, ставши пиратом, не хочет, чтобы и тут им командовали. - И добавил с возросшей уверенностью: - И потом, кэп, мы без штанов останемся, если попытаемся заменить их. Это ж не какие-нибудь пресноводные швабры - ребята просоленные, просмоленные, все транцы [27] в ракушках! А ежели мы станем в первую голову спрашивать, кто согласен, чтобы за них добычу-то продавали, так и наберем бесхребетных, которые сами за себя ничего не могут решить. Такие только и будут стоять да смотреть, как ты за них на чужой палубе рубишься, а через борт полезут только когда победа будет в кармане… - И Соркор покачал головой, скорее рассуждая сам с собой, чем желая в чем-либо убедить капитана. - Ты завоевал их преданность, господин мой. Неразумно было бы лишать их еще и свободы воли. Они ведь слышат твои разглагольствования о всяких там королях-правителях, и им становится не по себе от подобных речей. Если на то пошло, никого нельзя силой заставить драться на своей стороне…
И Соркор умолк, ни дать ни взять спохватившись. Вспомнил, наверное, с кем разговаривает. Кеннит ощутил внезапный укол ледяной ярости. - Ты, без сомнения, прав, Соркор, - проговорил он ровным тоном. - Проследи, чтобы на борту осталась хорошая стража: я сегодня вечером не вернусь. Остаешься за главного. И, отвернувшись, ушел. Он даже не оглянулся посмотреть на выражение лица своего старпома… которого, собственно, только что наказал отсидкой на корабле (ибо они давным-давно договорились между собой, что во время стоянок один из двоих непременно должен быть на борту). Hу и что? Поделом ему. А нечего было пускать прахом все воздушные замки, которыми Кеннит несколько месяцев тешил свое воображение. Шагая по палубе, капитан с горечью твердил себе, что, видимо, самая главная его глупость была в том, что он еще не разучился мечтать. Пора было научиться жить сегодняшним днем. Как все остальные. Все равно ничего большего ему не видать. Так он и останется всего лишь предводителем шайки мерзавцев… ни один из которых не видит дальше кончика своего хрена… Он легко перепрыгнул с палубы на причал. Несытое скопище шлюх и торговцев качнулось было к нему, но Кеннит угрюмо свел брови - и сомнительная публика отшатнулась, как от огня. Была все же у него в Делипае кое-какая репутация. Подумав об этом, Кеннит лишь еще больше расстроился. «Репутация! В Делипае! - мрачно думал он, шагая сквозь послушно расступавшуюся толпу. - Да это ж все равно что любоваться своим отражением в… луже мочи…» Итак, он - внушающий ужас и почтение капитан корабля. Спрашивается, надолго ли? А только до тех пор, пока эти шавки, его подручные, опасаются его сабли и кулака. Пройдут годы, и появится кто-нибудь сильнее, быстрее, хитрее капитана Кеннита. А он пополнит ряды нищих, опустившихся личностей, что слоняются в переулках, рассчитывая ограбить пьянчужку… Либо торчат у задних дверей таверн в надежде поживиться объедками… Ярость билась в его жилах, словно растекающаяся отрава. Он знал: было бы разумно подыскать место, где он сможет в одиночестве переждать одолевший его приступ черного настроения. |
