Эвелин подняла голову и посмотрела на него с благодарностью.

— Нет, значение имеет совсем другое: преданность, искренность и готовность прийти на помощь, — произнесла она, улыбаясь.

— Умница ты моя. — Ричард потрепал ее по щеке, покрытой легким румянцем. — Мыслишь совершенно правильно. — Он долго на нее смотрел, думая о том, что с сегодняшнего дня его жизнь навек осветится солнечным сиянием, и боясь в это поверить. Наконец спросил тихо: — Ты действительно готова выйти за меня замуж?

Эвелин заулыбалась.

— А ты что, уже передумал?

— Что ты, Малыш! Я никогда не передумаю. Ты — единственная женщина, которой я сделал предложение. Для меня это жизненно важно — хочешь верь, хочешь не верь.

— Я верю тебе, — пробормотала Эвелин, опять приникая к его груди.

— Только, пожалуйста, взвесь все как следует, — сказал Ричард несколько смущенно. — Подумай, нужен ли я тебе такой — без наследства, без состояния.

Эвелин напряглась, отстранилась, а когда заговорила, ее голос звучал сдержанно и холодно:

— Считаешь меня меркантильной? Если так, давай сегодня же разойдемся и забудем об этом разговоре.

— Нет, Эви! — Ричард уверенным движением снова притянул ее к себе. — Прошу, не обижайся. Я заговорил о деньгах просто потому, что хочу видеть тебя довольной, не желаю, чтобы ты в чем-то нуждалась. — Он опять поцеловал ее в макушку. — А впрочем, деньги — это ерунда. Их мы заработаем. Я считался весьма и весьма неплохим репортером. Но в последнее время работал без особого подъема, не ставя перед собой больших целей. Это в прошлом. Я чувствую.

Эвелин вздохнула, расслабляясь. Ричарду показалось, что к нему прижимается не высокая стройная женщина, а пушистый котенок.

— В Сан-Франциско у меня квартира, — заговорил он более уверенно и охотно. — Довольно просторная, но, признаюсь честно, весьма жутко обставленная. Когда я ее приобрел, купил первую попавшуюся мебель, а ремонтом и интерьерами вообще не занимался — в тот момент мне было на них наплевать. Теперь все изменилось. Начинается совершенно новая жизнь.

Эвелин слушала его молча. И хоть ему не было видно ее лица, он чувствовал, что она улыбается, оттого говорил с все большим воодушевлением:

— В нашем доме будет уютно и тепло. Мы вместе придумаем, как его украсить, чем обставить. Если потребуется, наймем дизайнеров. Ты станешь королевой нашего мирка, прекрасной правительницей, хозяйкой. — Он внезапно замолчал, задумываясь. — Только… как же твой университет? Ты должна его окончить.

Эвелин кивнула.

— На каком ты курсе? — спросил Ричард.

— Перешла на третий, — ответила Эви.

— Гм… — Ричард в задумчивости почесал подбородок. — Как же я выпустил это из виду? Размечтался: королевство, уют! А о самом главном забыл.

— Самое главное не в этом, — медленно произнесла Эвелин, почему-то грустнея.

Ричард наклонил голову и посмотрел ей в глаза.

— В семейных отношениях, как и в дружбе, основное — это искренность, преданность, готовность заботиться друг о друге, — пояснила она рассудительно.

Ричард улыбнулся и поцеловал ее в нос.

— Какая же ты у меня мудрая, Малыш. Я старше тебя на восемь лет, но иногда чувствую себя перед тобой мальчишкой.

— Тебе двадцать восемь? — спросила Эвелин.

— Да, — ответил Ричард. — Надо бы и мне посвятить тебя в подробности своей жизни, как ты меня — перед вечеринкой.