— Конечно, — сказала Даджа. — Там есть церемония, и они дают живущим в общежитиях бумаги, показывающие, что они учились в Спиральном Круге. Но это не для Сэндри, или Браяра, или Трис, или меня. Мы же не ученики храма. Мы учимся у некоторых посвящённых, но не все наши наставники — из храма. Мы живём с Ларк и Розторн в Дисциплине, а не в общежитиях. И мы — полноправные маги. Мы… мы другие.

Фростпайн качал головой:

— Дорогая моя, если бы вам четверым всё ещё требовалось образование, то мы могли бы сделать исключение, по крайней мере до того, как вы получите медальоны, как их получают взрослые маги, — тихо сказал он. — Но факт заключается в том, что медальоны магов у вас уже есть. И с этой точки зрения вас начали считать взрослыми магами, способными практиковать магию и учить, с момента получения медальонов. Конечно, вы тогда были слишком юными, чтобы жить сами по себе. Но сейчас? Если только та не готова принести клятвы богам Живого Круга, тебе не разрешат проживать в Дисциплине.

Даджа положила ладонь себе на грудь. Там, под курткой, на шнуре вокруг её шеи висел золотой медальон, доказывавший, что его обладательница была истинным магом и получила от Спирального Круга сертификат, позволяющий практиковать магию, как взрослой. Они с Сэндри, Трис и Браяром согласились не показывать медальоны, пока им не исполнится восемнадцать, если только им не потребуется доказать свой статус аккредитованных магов. Это было неслыханным делом — чтобы один тринадцатилетний ребёнок получил медальон, не говоря уже о четырёх. Их наставники тщательно вбили им в голову, что медальоны им выдали не только потому, что были столь же могущественны и сдержанны, как и взрослые. Обладание медальоном также означало, что они отвечали перед законами, которые управляли магами Спирального Круга и Лайтсбриджского университета. «Поводок», — отозвался об этом Браяр, — «чтобы доказать перед законом, что мы не побежим и не нассым на их кусты». Их наставник Нико ответил, что описание было «грубым, но точным». Учитывая это предупреждение, и суету, которую люди поднимали, узнав о наличии у неё медальона, Даджа показывала его как можно реже.

Фростпайн прикусил губу и продолжил:

— Я могу поселить тебя в моей кузнице на пару недель, но дальше пойдут жалобы. Ты наверное сможешь остановиться у Ларк на пару дней, но у неё живёт по крайней мере один новый ученик. Возможно, ты могла бы пойти к Сэндри?

Даджа была кузнецом и имела крепкие узы с огнём, но не смотря на это обычно её трудно было разозлить. Что-то в его словах зажгло мельчайшую искру. «Я не знаю, осознаёт он это или нет, но звучит так, будто он хочет спровадить меня», — подумала она, и ощутила покалывание жара у себя на щеках. «Или будто я могу просто жить за счёт моей названной сестры. Конечно, он не хотел, чтобы его слова звучали так, будто он хочет от меня избавиться. Пусть мы и жили в карманах друг друга дольше, чем мы изначально ожидали. Мы не собирались так долго задерживаться в Оларте, или в Капчене, или в Андэрране. Мы не собирались путешествовать после Наморна ещё полтора года».

— Даджа? — нерешительно спросил Фростпайн.

«Я не могу смотреть на него», — подумала она. «Я не хочу плакать. Я чувствую себя совсем… потерянной. Смешно».

— Надо ехать дальше, — сказала она, понукая своего коня.

Небо оставалось безоблачным, но для неё день посерел. Её желание вернуться поутихло.

— Даджа, пожалуйста, не молчи, — сказал Фростпайн. — Ты можешь остановиться у меня или у Сэндри. Если честно, то я ожидал, что ты захочешь свой собственный дом, возможно даже свою кузницу, поскольку ты уже достаточно взрослая.