|
Молчал и Сережа; в полной тишине три наших машины свернули на развилке направо и сразу же въехали под табличку с надписью «Новопетровское», за которой по обеим сторонам дороги начались жилые кварталы. На противоположной стороне дороги я увидела заправку — возле съезда прямо на трассе стояли два длинных тентованных грузовика с выключенными фарами, сама же заправка была освещена, но совершенно очевидно закрыта — ни возле колонок, ни у кассы никого не было. Не сбавляя скорости, мы проехали мимо — мне показалось, что стекло вокруг кассового окошка разбито, а на сухом, чистом асфальте блестят осколки, но прежде чем я успела рассмотреть все подробнее, дорога немного вильнула, и заправка пропала из вида. — Ты видел, пап? — спросил Сережа; он больше не обращался ко мне, и я тут же пожалела о том, что резко ответила ему, а после — сообразив, что он не услышал даже этого моего ответа, — о том, что вместо того, чтобы поговорить с ним, я обратилась к неизвестному голосу, который, как нарочно, именно в этот момент перестал засорять эфир своими повторяющимися вопросами и наконец замолчал. Папа Боря поднес микрофон к губам и сказал вполголоса: — Тихо, Сережка, давай молча проедем, после поговорим. После пряничной деревни спокойствие окружавшего нас поселка уже не казалось мне безопасным — на первый взгляд все выглядело совершенно нормально — светящиеся окна, припаркованные во дворах автомобили, но теперь мне как-то сразу бросилось в глаза отсутствие людей на улице — час был непоздний, но нигде, куда доставал глаз, не было видно ни одного прохожего — не играли дети, не бегали собаки, и не было на обочине привычных старушек с аляповатыми махровыми полотенцами, картошкой и сомнительными грибами в разнокалиберных стеклянных банках. Вокруг стояла какая-то настороженная, подозрительная тишина, словно за каждым углом, за каждым поворотом нас поджидало что-то нехорошее — и я была рада, что мы не идем пешком мимо этих замерших домов, а, напротив, проносимся мимо них со скоростью сто километров в час — слишком быстро для того, чтобы что-то могло остановить нас. По левую руку от дороги промелькнуло крошечное, не больше автобусной остановки здание с зеленой крышей и решетками на окнах; сразу под скатом его крыши тускло блестели красные буквы «Мини-Маркет». Несмотря на гордое название, размерами оно было скорее похоже на пивной ларек. Вероятно, злополучный «Мини-Маркет» был ближе к дороге, чем оставшаяся позади заправка, и потому я успела разглядеть, что железная дверь сорвана с петель, а окна разбиты; но и здесь уже никого не было — вероятно, несчастье, случившееся с маленьким сельским магазином, произошло еще утром, а может быть, даже вчера. Наверное, гнетущая тишина вокруг, оглушительно звенящая у меня в ушах, подействовала и на всех остальных, потому что Мишка внезапно предложил: — Мам, включи, может, музыку какую-нибудь, так тихо… Я протянула руку, привычно нажала кнопку тюнера, и пустое, мертвое шипение на частоте, которую я привыкла слушать, напомнило мне о том, что города, оставшегося за нашей спиной, больше нет; я немедленно представила себе безлюдную студию радиостанции, разбросанные бумаги, телефонную трубку, лежащую рядом с аппаратом — черт бы побрал мое живое воображение, — и поспешно переключилась с радиоприемника на проигрыватель. Сразу же низко, хрипло запела Нина — «Ne me quitte pas, il faut oublier, tout peut s’oublier, qui s’enfuit dйjа», и тишина, давившая на мои уши, немедленно отступила и наполнилась ее голосом — настолько, что на какое-то мгновение я даже забыла о том, что мы здесь делаем — три автомобиля на длинной, пустой дороге, словно мы просто едем куда-то большой компанией, а не бежим — так быстро, как только возможно, не имея права оглянуться. |
