|
Шейла надеялась, что он будет ехать побыстрее, потому что уже чувствовала, как проскальзывают шины по обледеневшему снегу. Задние огни его машины исчезли за поворотом, и она заторопилась за ним, стремясь нагнать его на любой скорости, лишь бы не оставаться снова одной. Когда вышла на поворот, он был не очень далеко впереди, наверное, в пятидесяти — шестидесяти ярдах, его фары уже освещали следующий поворот дороги. В свете ее фар было видно белое ограждение, и она вспомнила о реке и слабеньком заборчике в том месте, где она остановилась. Господи, она везучая. Она почувствовала, как проскальзывают колеса, и сердце подскочило к горлу. Какая жуткая ночь! Если она не будет осторожна, то врежется в ограждение и тогда…
Шейла увидела, что Хортон включил стоп-сигнал, отбросивший ярко-красный отсвет на дорогу и ограждение. Затем его машина судорожным движением резко свернула, красный и белый цвета смешались и закружились какой-то радугой. Она затормозила. Ограждение выступило резко из тьмы, будто выкрашенное светящейся краской. Она вдруг вообразила, что Хортона вынесет через край, но не успела как следует испугаться, как его фары появились прямо перед ней, слепя своим огнем. Шейла инстинктивно закрыла глаза, сильнее нажала на тормоза, почувствовала, как машину заносит и она теряет над ней контроль, и отчаянно подумала: «Я не должна была тормозить. Я не должна была…» Она повернула руль в сторону заноса и почувствовала, как колеса снова сцепились с дорогой. В следующий момент машина остановилась, но мотор еще работал. Что с ним… как там его зовут?.. Хортон, Джеймс… Джим Хортон. Может, он услышал этот звук? Нет, конечно нет, или она тоже услыхала бы его. Но может, он ушибся, может, ударился головой о ветровое стекло, всякое могло случиться. Она положила было руку на ручку дверцы, и в этот самый момент фары его машины попритухли. Значит, он, слава богу, смог это сделать. Она тоже притушила фары, и все равно света было достаточно, чтобы видеть все вокруг. Хортон открыл дверцу и осторожно выбрался из машины. Он стоял и смотрел на нее, широко раскрыв глаза, так что она подумала, что он тоже в шоке. Она нерешительно вылезла из машины. — С вами все в порядке? — очень ясно донесся до нее его голос, спокойный и собранный. — Да! А что с вами? — откликнулась она. — Нечто очень странное, — ответил он. — Что именно? — Нечто очень странное. — Он двигался в ее сторону, и они встретились там, где свет фар обеих машин смешивался в яркое зарево, которое не слепило глаза. — Как у вас нервы, крепкие? — спросил он с легкой небрежностью, которая, она почувствовала, явно была напускной. Но она сумела ответить вполне естественным тоном: — Им сегодня досталось! — Да, это уж точно. — Он помедлил и затем объявил, четко выговаривая слова: — Там, на дороге, тело какого-то человека. — Тело… — Договорить она не смогла, но внутренне застонала: «О нет!» — Я свернул за поворот и чуть не переехал его, — продолжал он говорить с такой же четкостью. — О нет! — выговорила она на этот раз вслух. — О да, Шейла Бернс, я чуть не переехал его, — настаивал он. — Он… мертв? — спросила она. — Я собираюсь выяснить это, — ответил он. — Как вы предпочитаете? Подождать здесь? — Нет, нет, я… я лучше пойду с вами. — Тогда идите осторожно, — сказал он, беря ее за руку. Они прошли несколько шагов. Лед хрустел у лих под ногами. Вдруг он воскликнул с раздражением и изумлением: — Господи! Ну и ночь! Она ничего не ответила. |
