Один из эсминцев успел отвернуть. Какие чудеса творили его рулевые и механики, так и осталось тайной, но он, разворачиваясь, ухитрился пройти по той грани, за которой люди превращаются в кровавый фарш от перегрузок. Наверняка кто-то на его борту погиб и покалечился, но, судя по тому, что звездолет сохранил управление, перегрузки удержались в пределах допустимого. Форсируя двигатели, корабль заложил широкую дугу и проскочил мимо «Каспия». Через несколько минут его двигатели выйдут из строя, но это будет потом, а пока что, выжигая их, корабль стремился выйти из-под обстрела. Единственный залп, который по нему дали, пропал втуне – артиллеристы крейсера просто не ожидали от противника такой прыти и не смогли рассчитать нужную поправку.

Зато на двух других эсминцах они отыгрались по полной. Их командиры делали маневр уклонения так, как предписано тактическими наставлениями, и в результате не смогли уклониться от опасной встречи. В результате головной корабль словил не меньше двух десятков попаданий и развалился на части. К счастью для экипажа последнего эсминца, артиллеристы «Каспия» увлеклись и слишком поздно обратили на него внимание. Заработав несколько пробоин, с погасшим полем, он все-таки сумел развернуться и из последних сил тянул к эскадре.

Настало время Ломакина сдерживать своих людей. Догнать и расстрелять покалеченный эсминец не проблема, но ему требовалась не мелкая победа. Задачей Ломакина было заставить противника на все наплевать и погнаться за собой. Именно поэтому он и повел «Каспий» с ускорением, лишь незначительно превышающим возможности подбитого эсминца. Пускай враг увидит перед собой тихохода, которого можно легко догнать, но притом вооруженного достаточно, чтобы огрызнуться. Тогда есть шанс, что он погонится за «Каспием» всеми силами.

Так и получилось. Видя опасность, угрожающую эсминцу, вражеский адмирал развернул навстречу крейсеру основные силы. Настала очередь Ломакина разворачивать свой корабль на грани фола, так, чтобы трезвый расчет у противника сменился азартом охоты. А для этого надо было создать у врага впечатление, что вот-вот, еще немного, еще чуть-чуть, и они догонят старый крейсер. А пока…

На развороте «Каспий» выпустил все ракеты, которые могли дотянуться до противника, и дважды добился результата. Никого не угробил, правда, но изрядно повредил тяжелый крейсер и сделал дыру в скуле вражеского линкора. Сам тоже поймал несколько попаданий, но силовое поле выдержало, и крейсер, пальнув напоследок из кормовых башен, ринулся наутек.

Откровенно говоря, Ломакину было немного обидно. Его крейсер, пускай и старый, но капитально перестроенный и оснащенный едва ли не лучшим из того, что мог дать военно-промышленный комплекс Урала, был способен справиться с любым кораблем преследователей, исключая разве что линкоры. Да и от линкора отбиться шансы имелись. Но когда за тобой несется вот такая, быстро теряющая строй и превращающаяся в беспорядочную кучу, толпа… Один в поле не воин, и этим все сказано. Приходилось драпать вслед за благоразумно свалившими фрегатами, но при этом не отрываться от противника. Удрать, оставив их далеко за кормой, не проблема, вот только операцию тогда можно считать проваленной.

Все душевные муки каперанга были компенсированы три часа спустя, когда нестройная толпа, в которую превратилась вражеская эскадра, со всего маху влетела в минное поле. Сохрани они строй – и последствия вряд ли оказались бы катастрофическими. Первыми приняли бы на себя удар легкие корабли эскорта – в принципе, защитить главные силы флота, пускай и ценой собственной жизни, является одной из их задач. Однако сейчас, в азарте погони, вперед вырвались крейсера и эсминцы, поголовью которых и был нанесен сегодня жуткий ущерб. От практически одновременного залпа нескольких сотен ракет в упор защититься невозможно, и пускай они слабее тех, которые несут корабли, приятного все равно мало.