— Целительницы всегда были против. — Госпожа Койл ставит очередную галочку в своем списке. — Даже после войны мы считали такое обращение со спэклами бесчеловечным.

— Что же вы не вмешались?

— Если ты когда-нибудь попадешь на войну, — отвечает госпожа Койл, не отрываясь от блокнота, — ты поймешь, что она несет лишь разрушение. Война не щадит никого — даже тех, кто выжил. Ты молча сносишь все, что раньше тебя ужасало, просто потому, что жизнь на какое-то время теряет всякий смысл.

— Война превращает людей в чудовищ, — говорю я, вспоминая слова Бена той ночью, когда мы вышли на странное место, где жители Нового света хоронили мертвых.

— Да, и мужчин, и женщин, — добавляет госпожа Койл и пересчитывает коробки со шприцами.

— Но ведь война со спэклами закончилась давным-давно, разве нет?

— Тринадцать лет назад.

— За эти тринадцать лет вы все могли исправить.

Наконец госпожа Койл обращает взгляд на меня:

— Жизнь кажется простой только в детстве.

— Но ведь вы были у власти! — не унимаюсь я. — Вы могли хоть что-то изменить.

— А кто тебе сказал, что я была у власти?

— Коринн говорит…

— Ах, Коринн… — Госпожа Койл снова принимается за списки. — Девочка изо всех сил старается любить меня, несмотря ни на что.

Я открываю еще один пакет с покупками.

— Но раз вы были председателем этого… Совета, — продолжаю я, — вы могли что-то сделать для спэклов.

— Порой, дитя, — отвечает она с недовольством, — людей удается вести в нужном направлении, даже если они того не хотят. Но чаще — нет. Никто не согласился бы дать спэклам полную свободу — такая кровопролитная война, столько сил потрачено на то, чтобы все перестроить и восстановить… Нет, освободить мы их не могли, но обращаться с ними по-человечески можно было. Мы ограничили им рабочие часы, кормили, разрешили жить семьями. Все эти права отстаивала я, Виола.

Она все яростней строчит в блокноте. Секунду-другую я молча наблюдаю.

— Коринн говорит, вас выгнали из Совета за то, что вы спасли кому-то жизнь.

Она не отвечает, только откладывает блокнот и заглядывает на верхнюю полку. Тянется, достает оттуда халат с шапочкой ученицы и бросает их мне.

— Для кого они? — поймав, спрашиваю я.

— Хочешь узнать, каково управлять людьми? Тогда сделай первый шаг на этом пути.

Я смотрю ей в глаза.

Смотрю на шапочку и халат.

И с этой минуты у меня становится столько дел, что даже поесть некогда.

На следующий день после того, как женщинам разрешили выходить из дома, в лечебный дом поступило восемнадцать новых пациентов — все женщины, все с серьезными заболеваниями и травмами: аппендицит, сердечные боли, недолеченный рак, переломы. Все они на много дней оказались взаперти,