Изменить размер шрифта - +

Меня, кстати сказать, зовут Терри Мэнсон, L44/56331. Я обитатель Лунар-Сити IV, более известного под названием Айви. Я был старшим по развлечениям и работал на производителей ИЛ, индивидуальных лекарств, этих усовершенствованных снадобий, создаваемых в соответствии с личным индивидуальным кодом потребителя.

До этого я трудился в базировавшейся на Луне СНАМ — Службе надзора за астероидами и метеоритами, где и узнал кое-что о проделках генерала Виллетса. Виллетс оказался активным потребителем ИЛ. Он был начальником СНАМ, которую возглавлял уже три года. Последние три месяца Виллетс был самым серьезным образом увлечен Молли Леватикус, которая работала в подведомственной ему службе в должности младшего оператора. Вскоре ее назначили личным секретарем генерала. Вследствие этого, державшегося в самом строгом секрете любовного романа, о котором, впрочем, на базе знали многие, генерал Виллетс ходил, погруженный в романтические грезы.

Моя еще более серьезная проблема также имела отношение ко сну. Вполне возможно, что в мячике для гольфа, одиноко лежащем на пустынном морском берегу, нет ничего зловещего. Однако когда один и тот же сон повторяется из ночи в ночь, волей-неволей начинаешь испытывать сильное беспокойство. Все тот же мячик для гольфа, все тот же пустынный морской берег. Оба — олицетворения неподвижности и потому внушают подспудное беспокойство.

Со временем сон стал еще более навязчивым. Казалось — иначе я не могу это выразить, — каждую ночь картина становится все более и более реальной. Что не могло не вызвать у меня сильной обеспокоенности.

В конце концов я записался на прием к миссис Стон-тон, миссис Рослин Стонтон, самому известному в Айви ментатрописту.

После набора стандартных вопросов, связанных с общим состоянием моего здоровья, особенностями сна и тому подобным, Рослин — мы вскоре стали обращаться друг к другу просто по имени — спросила меня о том, как я сам истолковываю мой сон.

— Это обычный мячик для гольфа. Ну… Впрочем, на нем есть маркировка, типичная для таких мячиков, стандартная маркировка. Другого объяснения им дать не могу. И он лежит на боку.

Когда я задумался над тем, что только что сказал, то понял, что изрек настоящую глупость. У мячика для гольфа нет боков. Значит, это был не мячик.

— И он лежал на берегу моря? — переспросила моя собеседница.

— Именно.

— Значит, это не на Луне.

— Это не имеет ничего общего с Луной. — Тут я ошибался.

— А что это был за берег? Пляж какого-нибудь курорта?

— Ничего подобного. Бесконечный берег. Какой-то чужой, неласковый. Каменистый. Довольно унылый и неприглядный.

— Вы узнаете этот берег?

— Нет. Место какое-то тревожное. Такое же тревожное, какой бывает бесконечность. Просто огромный отрезок территории, где ничего не растет. Ах да, еще и океан. Океан какой-то угрюмый. Волны тяжелые, свинцовые. И медленные, ленивые. Примерно минуту одна волна набирает силу и соскальзывает на берег. Мне следовало бы засечь время.

— Время в снах — ненадежная субстанция, — ответила моя собеседница. — Соскальзывает на берег, я правильно повторила?

— Волны, похоже, не разбиваются о берег. Они просто опускаются на него. — Я замолчал, на какое-то время задумавшись о преследовавшей меня безжизненной картине, безжизненной и в то же время представлявшейся мне удивительно соблазнительной. — У меня такое ощущение, будто я когда-то был там. Небо. Оно какое-то тяжелое и обволакивающее.

— Вам это показалось неприятным?

Я с удивлением услышал собственный ответ:

— Нет, я чувствовал, что мне это нужно, оно что-то обещает мне. Что-то такое возникает… появляется… наверное, из моря.

Быстрый переход