— Просил денег?

— Четверть миллиона долларов. Или я больше никогда не увижу своего кота.

— Четверть… чего?..

— Миллиона долларов. Именно. Ты не ослышался.

— Двести пятьдесят тысяч?

— Долларов, именно.

— За…

— За кота. Именно.

— Да будь я распоследним…

— Собачьим сыном. Именно. Я тоже.

— Нет, послушай, это безумие какое-то! — сказал я. — Прежде всего, ни один кот на свете не стоит таких денег. Он что, какой-то особенный?

— Возможно, но что с того? Ведь потомства от него все равно не получить.

— И потом, он же не телезвезда, как, к примеру, Моррис. Простой, обыкновенный кот.

— Мой кот, — заметила она. — Животное, которое я люблю.

— Дать платок?

— Господи, какая же я идиотка!.. Нет, никак не могу успокоиться. Дай платок. Где мне взять четверть миллиона долларов, Берн?

— Может, начать сдавать пустые бутылки?

— И накопить, да?

— Курочка по зернышку клюет. Нет, это просто безумие! Кому только в голову могло прийти, что у тебя могут быть такие деньги? Да, у тебя славная уютная квартирка, но ведь Арбор-Корт и Двадцать вторая это не «Шарлемань», верно? И вот кто-то отпирает дверь в эту квартиру, входит, потом выходит и запирает ее за собой… Нет, как-то в голове не укладывается.

— Да уж.

— У кого еще ключи от твоей квартиры?

— Только у меня.

— А как насчет Рэнди Мессинджер?

— Ну, она никогда не стала бы делать такую подлянку. И потом, этот замок, «Фокс», новый и появился уже после того, как наша любовь сошла на нет. Да ведь ты сам мне его ставил, помнишь?

— И ты точно заперла его, когда уходила, а потом, вернувшись, отперла?

— Совершенно точно.

— Может, все-таки не до конца провернула ключ, язычок соскользнул и…

— Да нет, Берн, точно тебе говорю. Замок был заперт, и мне пришлось отпирать.

— Так значит, Рэнди можно исключить из числа подозреваемых?

— Она вообще на такое не способна.

— Ладно. Но ведь кто-то мог сделать дубликат с ее ключа. Кстати, а мой наборчик не пропал? — Я пошел и проверил, и набор оказался в целости. Я вернулся и заметил свой атташе-кейс, прислоненный к дивану. Если продать его содержимое по полной рыночной стоимости, то удастся выручить примерно две пятых той суммы, которую просят за бывшего в употреблении бирманского кота.

О, Господи, подумал я.

— Прими пару таблеток аспирина, — сказал я Кэролайн. — А если хочешь еще выпить, советую добавить горячей воды с сахаром. Будешь лучше спать.

— Спать?

— Ага, и чем скорее ты уснешь, тем лучше. Можешь ложиться на кровать, я посплю на кушетке.

— Ой, не валяй дурака, Берн, — сказала она. — Я вполне могу поспать и на кушетке. Но только этого все равно не будет, потому что ложиться я не собираюсь и оставаться у тебя просто не могу. Они обещали позвонить утром.

— Вот поэтому я и хочу, чтоб ты легла. Тогда наутро голова у тебя будет ясная.

— А знаешь что, Берни? Хочешь, поделюсь одним секретом? Никакой ясной головы утром у меня не будет. Она будет как футбольный мяч, по которому только что врезал Пеле.

— Ну что же, — заметил я, — хоть моя будет ясная. Одна ясная голова все равно лучше, чем ни одной. Аспирин в ванной, в аптечке.