— И тут начинаются очень любопытные совпадения, — продолжил я, глубоко вздохнув. — Ландау убили в тот же день, когда я впервые оказался в «Паддингтоне». Я зарегистрировался примерно в полдень, взял своего медвежонка и направился в свой номер.

— Вы взяли медвежонка? — с удивлением переспросила Айзис. — Вы прибыли сюда, чтобы совершить ограбление, и взяли в номер медвежонка?

— Одно не исключает другое, — ответил я. — Симпатичный медвежонок. Но суть не в этом. У стойки регистрации я поднял с пола конверт. Он лежал там, потому что я сам полминуты назад его обронил. Он был адресован Антее Ландау — таким образом я собирался узнать, в каком номере она проживает. Мне надо было лишь увидеть, в какой почтовый ящик Карл его положит.

— Я никуда его не клал, — откликнулся Карл. — Я оставил его на стойке.

— На некоторое время. Когда я разложил свои вещи и спустился вниз, вы сунули его в ящик Ландау.

— Как вы об этом узнали? — спросил Лестер Эддингтон. — Там же множество ящиков и столько же конвертов.

— Этот был лиловым.

При этих словах глаза его загорелись, равно как и у Моффета.

— Как все письма, написанные Гулливером Фэйрберном, — уточнил коллекционер.

— Мне нужно было что-нибудь особенное, за чем легко проследить. Я уже знал, что все письма Фэйрберна — лиловые, так что пошел в ближайший магазин канцелярских принадлежностей и купил бумагу и конверты того же цвета. — Я извлек из нагрудного кармана сложенный листок бумаги и помахал им. — Вот такого. — Я сунул листок обратно в карман. — В конверт я вложил чистый лист и оставил его на стойке, а когда вернулся, он уже лежал в ящике Антеи Ландау. А когда я вечером забирал ключ, конверта там уже не было.

— Она забрала почту.

— Так я и подумал. Но Антея Ландау в последние годы стала домоседкой. Она редко покидала отель и нечасто выходила из своего номера.

— Мне пришлось посетить ее номер, — подал голос Виктор Харкнесс, — чтобы посмотреть письма, которые она собиралась нам предложить. «Вам придется приехать в отель», — сказала она, назначая мне встречу в вестибюле. Когда я позвонил снизу, она сказала: «Вам придется подняться наверх».

— Так что маловероятно, чтобы она спускалась за почтой, — продолжил я. — Скорее, она распорядилась, чтобы почту доставляли к ней в номер.

Все посмотрели на Карла.

— Ну и что с того? — отрезал он. — При чем тут я? В перерыв я взял почту, поднялся наверх и сунул под дверь. Некоторым гостям мы оказываем такую услугу. Ландау была в их числе.

— Значит, вы сунули его под дверь.

— Да.

— Неужели? А если я скажу, что кое-кто видел… как вы стучались к ней в дверь?

— Я сунул почту под дверь. Если и постучал, то лишь давая ей знать, что принес почту. Я так всегда делал.

— И уходили, не дожидаясь, пока дверь откроется?

— Да.

— А если я скажу, что кое-кто видел… как вы ждали, когда дверь откроют?

— Никто меня не видел. — Он покраснел. — Слушайте, да разве можно все упомнить? Может, она и открыла дверь.