— Через несколько секунд ты завершишь падение, — пообещал он, положив что-то на землю прямо под юношей. — Попытайся воспринять это как начало новой жизни.

Ньюгейт упал. На землю. Воздух вспыхнул ослепительным лиловым светом, груженая телега на противоположной стороне улицы подпрыгнула на фут и с грохотом развалилась. Одно колесо укатилось прочь по булыжной мостовой.

Сото наклонился и пожал безвольную руку Нью-гейта.

— Ну, как дела? — спросил он. — Не сильно ушибся?

— Немного больно, — ответил потрясенный Ньюгейт.

— Вероятно, ты все-таки тяжелее, чем кажешься. Давай-ка…

Сото подхватил Ньюгейта под руки и потащил в туман.

— А можно, я…

— Нет.

— Но Гильдия…

— Для Гильдии ты больше не существуешь.

— Это глупо. Я числюсь в тамошних списках.

— Нет, не числишься. Мы об этом позаботимся.

— Каким образом? Историю нельзя переписать!

— Поспорим на доллар?

— Куда я попал?

— В самое тайное общество, которое только можешь себе представить.

— Правда? И кто вы такие?

— Исторические монахи.

— Ха? Никогда о вас не слышал!

— Вот видишь, настолько мы хороши? И они правда были настолько хороши.

* * *

А затем время полетело в обратную сторону. И вернулось настоящее.

— Эй, отрок, с тобой все в порядке? Лобсанг открыл глаза. Рука болела так, словно ее вывернули из тела.

Он поднял взгляд и увидел Лю-Цзе, который лежал на раскачивающемся мостике и держал его за руку.

— Что произошло?

— По-моему, ты слишком переволновался. Или у тебя закружилась голова. Только не смотри вниз.

Снизу доносился шум, похожий на жужжание роя очень рассерженных пчел. Машинально Лобсанг стал опускать голову.

— Я сказал: не смотри вниз! Просто расслабься.

Лю-Цзе поднялся на ноги. Лобсанг, словно перышко, поднимался на его вытянутой руке, пока сандалии юноши не оказались над деревянным мостиком. Внизу по другим мосткам бегали монахи и что-то взволнованно кричали.

— Глаза держи закрытыми… Не смотри вниз!  Я переведу тебя на другую сторону, хорошо?

— Я, э… вспомнил… как тогда, в городе, когда меня нашел Сото… я вспоминал… — бормотал слабым голосом Лобсанг, ковыляя за монахом.

— И этого и следовало ожидать, — сказал Лю-Цзе. — В таких-то обстоятельствах.

— Но я отчетливо помню, что там, в Анк-Морпорке, я вспомнил, как был здесь. Вспомнил тебя и Мандалу!

— Но разве не написано в священном писании: «Есть многое, по-моему, на свете, о чем мы не имеем представленья»? — спросил Лю-Цзе.

— До этого изречения… я тоже еще не добрался, о метельщик, — ответил Лобсанг.

Он почувствовал, что воздух стал прохладнее, значит, они уже совсем рядом с тоннелем в скале на другой стороне зала.

— И не доберешься. Если будешь изучать тексты, что хранятся здесь, — хмыкнул Лю-Цзе. — Кстати, глаза можешь открыть.

Они продолжили путь. Лобсанг постоянно потирал лоб ладонью, смущенный своими необычными мыслями.

За их спинами сердитые вихри на разноцветном колесе, появившиеся в том месте, куда должен был упасть Лобсанг, постепенно бледнели и растворялись.

* * *

Как гласит Первый свиток Когда Вечно Изумленного , и пришли Когд и Удурок в зеленую долину меж вздымающихся в небо горных вершин, и сказал Когд:

— Сё место.