— Вот мы и пришли, — сказала Сюзанна и прибавила шагу.

Раннильт еле поспевала за ней, следя за тем, чтобы мешок не перевешивал с другой стороны.

Строение, выступавшее из темноты, было не очень велико, но сложено из могучих бревен и было достаточно высоким, чтобы над конюшней мог разместиться сеновал. Дверь была настежь распахнута, из душной тьмы тянуло запахом лошадиного пота и сена; когда они подошли ближе, на них пахнуло сухим и теплым воздухом. В проеме неясной тенью замаячила мужская фигура, мужчина напряженно прислушивался, не раздадутся ли шаги. Он тотчас же узнал поступь Сюзанны и вышел ей навстречу с распростертыми объятиями, она выпустила свой край узла, который они несли вместе с Раннильт, и тоже бросилась к нему. Раннильт осталась стоять, держа брошенный Сюзанной узел. Она задрожала, точно под ней заколебалась земля, при виде немого объятия, в котором сплелись эти двое, изо всех сил сжимая друг друга. Один-единственный раз она сама тоже испытала искру этого пожирающего пламени! Она зажмурилась и так стояла, дрожа всем телом.

Они разняли объятия так же молча и резко, как сошлись в них при встрече. Йестин взглянул из-за плеча Сюзанны и сумрачно посмотрел на Раннильт.

— Зачем ты привела с собой девчонку? Для чего она нам?

— Зайдем-ка в дверь, — ответила Сюзанна. — Сейчас я тебе скажу. Ты оседлал коней? Нам надо спешить.

— Я как раз это делал, когда услышал тебя.

Он взял узел с одеждой и скрылся с ним во мраке конюшни; Раннильт робко пошла следом, слишком хорошо понимая, насколько она здесь лишняя. Йестин затворил двери, но не стал запирать на щеколду.

— Кто знает, вдруг там, на реке, найдется живая душа, которой не спится! Незачем всем показывать, что тут кто-то бродит.

В темноте Раннильт снова услышала и почувствовала, как они обнялись; даже эта короткая ласка превращала их в единое, согласное существо. Тогда она догадалась, что они разделяли общее ложе, как она с Лиливином, только не один раз, а часто, и с более светлой надеждой. Она вспомнила дверцу в спальне Сюзанны, которая выходила на зады, и в нескольких ярдах от нее лестницу, ведущую в подвал. Соблазн был велик, и все поощряло их к тому, чтобы нарушить запреты.

— А что эта девочка? — тихо спросил Йестин. — Что ты с ней собираешься делать? Зачем ее сюда притащила?

— Она слишком глазастая и слишком много всего примечает, — коротко бросила Сюзанна. — Эта бедная дурочка рассказала мне такие вещи, о которых ей лучше было помалкивать, а то… другие услышат и поймут из них больше, чем она сама, а для нас это смерть. Вот я ее и привела. Пускай проводит нас… немножко.

После короткого молчания раздался вопрос Йестина:

— Что ты хочешь этим сказать?

— А как ты думаешь? По ту сторону границы нам встретится довольно темных лесов и пустынных мест. Кто будет ее искать? Безродную кухонную рабыню?

Это произносилось таким обычным, спокойным и рассудительным Сюзанниным голосом, что Раннильт не сразу уразумела сказанное; слушая, как они о ней говорят, она чувствовала себя ужасно одинокой и покинутой.

В темноте затопала лошадь, перебирая копытами, от ее тела в ночном воздухе расходилось тепло. Постепенно из мрака начали проступать отдельные очертания, потом Йестин глубоко вздохнул и передернулся, как в ознобе. Раннильт почувствовала его содрогание, но все еще ничего не понимала.