— Будьте похожи на беспощадных кровожадных сукиных сынов, ребята, каковыми вы и являетесь, — сказал ярл, омывая руки в бочке для сбора дождевой воды, стоящей у входа. — Если англичане обманут нас, то нам придется с боем прокладывать себе дорогу к морю.

Воины дружно кивнули, а сельские мальчишки начали сражаться друг с другом. Они показывали свою ловкость этим чужестранцам, голубоглазым пришельцам с севера, вооруженным огромными зловещими секирами, мечами и круглыми раскрашенными щитами.

Мне захотелось броситься к Эльдреду, рассказать ему о набеге на Эбботсенд и бежать куда глаза глядят. Однако я понимал, что в этом случае скандинавы расправятся с Эльхстаном.

«Пусть они и пощадят старика, но я все равно не могу его бросить. К тому же если бежать, то куда? Люди Эльдреда для меня чужие. Скорее всего, они отнесутся к моему кровавому глазу так же, как и жители Эбботсенда».

Как того требовал обычай, скандинавы оставили оружие перед входом в зал. Эльдред заверил Сигурда в том, что о нем позаботятся конюхи и слуги.

— Я слышал о том, как скандинавы любят свое оружие, — с уважением промолвил олдермен. — Даю вам слово, что с ним ничего не случится, но оно должно остаться снаружи.

Сигурд согласился, но настоял на том, чтобы пятеро воинов, в том числе Свейн Рыжий, остались на улице охранять мечи и копья.

Англичане подходили к залу маленькими группками. Они наблюдали за нами, поправляли плащи, рубахи и заколки. Мне захотелось узнать, присоединятся ли местные жители к нашему пиршеству.

— Ты убедишься в том, что слухи о нас соответствуют действительности, — сказал Сигурд какому-то слуге Эльдреда и криво усмехнулся. — Мы любим свои мечи больше, чем женщин. Доброму клинку, даже красивому, можно доверять. — Ярл улыбнулся. — А женщине? Ни за что!

Слуга растерянно поколебался, отвесил предводителю скандинавов небрежный поклон и заявил:

— Вы гости моего господина. Пусть будет по-вашему. Я прикажу принести мед тем, кто останется на улице.

— Проходи внутрь, Сигурд. — Эльдред стоял на пороге зала. — Соленый морской воздух вызывает жажду, тебе не кажется? Я предлагаю самое подходящее лекарство.

Бьярни громко пукнул, подтолкнул меня вперед, и я вошел в зал.

Он был освещен дрожащим пламенем зловонных свечей. Врывающийся сквозняк разгонял дым от очага во все стороны. Некоторые воины закашляли, шагнув сюда со свежего воздуха. Колышущиеся гобелены, почерневшие от копоти, кое-как защищали зал от ветра, набирающего силу снаружи. Дальний конец отгораживали два больших занавеса, на которых были вытканы картины распятия Христа.

— Видишь их тощего бога? — спросил Бьярни, указывая на гобелены. — Он похож на воробья, подвешенного над коптильней. — Норвежец покачал головой. — Странные эти христиане.

— Вот моя молитва Белому Христу, — сказал Остен, громко рыгнув. — Надеюсь, их еда окажется лучше бога, которого они себе выбрали, — добавил он, толкнув Тормода в бок.

Тот жадно облизнулся. Ньял возбужденно пнул Сигтригга и показал на хорошенькую рабыню, подбросившую дров в очаг, на котором кипел котел, распространяя запах моркови и лука. Девушка притворялась, что не замечает нас, но, когда она повернулась к столу и начала нарезать мясо для варева, я заметил у нее на губах лукавую улыбку.

— Сигтригг, ты это видел? — спросил Ньял, расправляя грудь. — Ей по душе моя внешность.

— Я ничего не разглядел, — пожал плечами Сигтригг. — Но не беспокойся, дружище, я не стану разбивать твои мечты, поскольку это все, что у тебя осталось.

Ньял был так поглощен созерцанием девушки, что пропустил его слова мимо ушей.