— Можно счет? Мы попросили упаковать еду с собой. Поужинаем дома!

Поужинаем дома…

— Ой, совсем забыла, нам еще фисташковый рулет! Видела один на витрине.

— Конечно! — уголки губ подрагивали — с таким трудом я тянула их наверх.

… Вернувшись со счетом и терминалом, я подняла голову, вцепившись пальцами в подол юбки… Немая сцена. Я и он. Посреди переполненного ресторана, а казалось — вокруг ни единой души.

Словила его взгляд, и слова застряли поперек горла.

Я беспомощно скрипнула зубами, пытаясь выдержать этот беспощадный зрительный контакт. Набрала в легкие побольше воздуха, и медленно выдохнула, ощущая, как все мои защитные механизмы срывает с петель.

— Ну, здравствуй. Лебедева Алина. — странная ломанная улыбка коснулась его полных губ.

Только что я еле дышала, а теперь мое дыхание участилось. Он расслабленно откинулся на спинку стула, и, вытянув в проход длинные ноги в ботинках челси, сканировал меня цепким взглядом. Жар смущения лизал щеки, заставляя ресницы трепетать.

— Привет…

Несмотря на всю неловкость ситуации, я была рада его видеть. Просто знать, что у Воронова все хорошо. А, судя по внешнему виду бывшего парня, у него все не просто хорошо — прекрасно.

Мы помолчали.

И снова эта извращенная пытка — глаза в глаза. Потому что один лишь его властный взгляд заставил меня почувствовать слабость в коленях. Рот наполнился вязкой слюной. Я сглотнула.

— Как жизнь молодая? — от его низкого тембра по телу разлилась дрожь.

Я поморщилась, пропуская через себя каждое его слово. Такой странный контраст… Когда мы виделись в последний раз, Кирилл был еще мальчишкой, а сейчас на меня смотрел до чертиков уверенный в себе молодой мужчина.

— Алина? — добавил он с нажимом.

Внутри все сжалось от боли. Повидала не мало ее оттенков, но этот оказался абсолютно неизведанным. Острым и жгучим. Мазохистским.

Будто нашу разодранную в клочья любовь опустили в мертвое море. Соленое-соленое. Жгло везде. Выла… Внутренне. А на деле лишь выдавила из себя слабую улыбку.

— Да помаленьку… — влажной ладошкой я комкала дурацкий фартук, — А у тебя, Кирилл? — во время произношения его имени губы задрожали.

Кирилл…

— Нормально. — вытолкнул сухо, — Путешествия. Бизнес. — слегка запрокинув голову, он прошелся по мне оценивающим взглядом.

Щеки зарделись. Я так и стояла, как пришибленная, с терминалом в руках, а он не торопился облегчить мои мучения. Пытка. Пытка находиться рядом, зная, что он принадлежит другой.

Внезапно Воронов поднялся, глядя на меня сверху вниз. С кривой ухмылкой он сделал пару мягких шагов в мою сторону. Остановился. Слишком близко. Обратила внимание, как натянут его кадык.

— Мелочь. — я вздрогнула, услышав охрипший голос.

Ох уж это слово, запрятанное глубоко под сердцем. Наше слово. Способное сломать любую преграду в прошлом. Теперь оно безжалостно ломало меня. Ш-ш-ш. Кости трещали как дрова в печке.

— Ляля. — еще один шаг, практически поравнявшись, продолжая плести косы из моих нервов.

Бооольно. Замолчи! Замолчи! Замолчи-и! Не пачкай мои светлые воспоминания! Они — единственное, что у меня осталось…

— Не надо… — хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать симфонию нашей угасшей любви.

Кирилл застыл всего в паре сантиметров от меня.

Нет!

Увы… да.

Я шумно втянула воздух. Снова могла дышать им. Даже нотки пафосного парфюма не перебили этот дьявольский коктейль. Так пахло безумие. Эйфория. Мрачное осеннее небо перед дождем. И Воронов Кирилл.