|
Дальнейший путь, к счастью недолгий, мы проделали в полном молчании. Коридор окончился небольшим расширением — подобием комнаты и дверью. — Переодевайтесь, а платье оставьте мне. Путь держите прямо и никуда не сворачивайте. Выйдете к деревне. — Климентия установила факел в держатель на стене и, отвернувшись, принялась утирать пот со лба извлеченным из складок рясы платком. Быстро сбросив платье, я надела костюм и блаженно зажмурилась от удовольствия. Потом рассовала по карманам свечи, принадлежности для разведения огня, поскольку магия была мне больше недоступна, пузырек и амулеты, вытащила из рясы свой головной платок и передала монахине оставшуюся одежду. Та сунула сверток под мышку и, прислонившись к стене, достала молитвенник. — Я буду ждать вашего возвращения и молиться! — кротко пояснила мне в ответ на приподнятые в немом вопросе брови. Благодарно кивнув, я потянула на себя дверь. Ночь приветственно окутала меня прохладной свежестью и запахом прелой листвы. Дверь тайного хода удачно маскировали густые заросли дикого кустарника, чьи ветви щедро окатили меня влагой от недавно прошедшего дождя. Вокруг шелестел лес, и не было ни души. Помня наказ монашки, я пошла вперед, отчаянно кляня Талейна за «подарок» в виде лишения меня магических способностей. Параллельно от души благодаря находчивых монахинь за амулеты и костюм. Впрочем, несмотря на присутствие амулетов, чувствовала я себя крайне дискомфортно. Полная луна освещала путь только на открытых местах, под деревьями же приходилось идти в полной темноте, поскольку позволить себе роскошь в виде даже крохотного пульсара-светлячка я была не в состоянии. Несколько раз я поскальзывалась на мокрой опавшей листве, рискуя растянуться во весь рост и угодить носом в лужу. А неожиданно снявшаяся с ветки над головой разбуженная птица напугала если не до смерти, то до состояния паники и нецензурной брани. «Ваше величество стали трусихой? — не замедлил поглумиться внутренний голос, прислушиваясь к скачущему бешеным зайцем сердцу. — Непорядок, однако. Ведь все самое страшное у нас еще впереди!» Я не стала огрызаться и спорить. Действительно, неизвестный маг был сейчас в тысячу раз страшней, несмотря на мои амулеты. Обладающий неизвестной величины силой против бессильной меня, он, скажем прямо, являлся смертельной опасностью. Поэтому вперед я шла, абсолютно ни на что не рассчитывая. Хорошо бы послать Талейна ко все чертям, чтобы сам разбирался с бунтовщиками. Но на кону жизнь сына — карта, которую я не могу разменять. Когда лес и спящая глубоким сном деревня Навитино остались далеко за спиной, на смену страху неожиданно пришла хмельная удаль. Жуткий и ужасный маг вдруг стал мне безразличен, а в душе поселилось стойкое ощущение «где наша не пропадала» пополам с воодушевляющим «дуракам всегда везет». Городскую стену я миновала благодаря умениям, полученным у тизарров, — переползла, подобно гигантской гусенице. Пришлось пожертвовать раненой рукой, сорвав для наибольшей чувствительности повязку. Чувствительность повысилась в разы, а вместе с ней и боль на обожженной ладони. Благодаря чему на стену я попросту выпала, обезумев от боли и свалившись кулем между двух зубцов, буквально на голову почивающему стражнику, который добросовестно нес службу, растянувшись на камнях и прижимая к сердцу здоровенный лук. Поскольку личины на мне не было и взять ее было неоткуда, детина вытаращил глаза, икнул, обдав меня сивушными парами, и зачем-то поманил пальцем, издав что-то вроде «ути-ути». — Да-да, это тебе снится, — тихо заверила я горе-вояку, нажимая пальцем на сонную артерию. — Сейчас еще стриптиз станцую! Тот благодарно булькнул и мирно продолжил прерванный отдых. Когда проснется, скорее всего, ничего не вспомнит или сочтет за пьяный бред. |
