Как Ричи не был рассержен, молодое здоровое тело взяло свое. Руки Джойи становились все смелее, все настойчивей…

— Ты меня всего исцарапала… — хрипло сказал он, поворачиваясь наконец к девушке.

— Мои поцелуи немного вознаградят тебя, правда?

Стражник застонал и рывком сдернул покрывало, которое девица успела накрутить вокруг его талии.

Джойя отпила маленький глоточек из фарфоровой чашки, которую Валира чуть ли не насильно сунула ей в руку. Потом отставила чашку на столик. Валира вздохнула. Ей было двадцать два года — даже по меркам Дома Сладострастия она считалась еще довольно молодой. Под стойкой дорогой краской, от которой ее волосы, иссиня-черные, как у всех илсигов, приобрели оттенок червонного золота, не таилось ни единого седого волоска. Другие девушки относились к Валире почти как к матери — наверное, оттого, что только у нее была маленькая дочка.

— Ты была с Ричи?

— Он заплатил за целую ночь, — объяснила Джойя. — В моем кошмаре я приняла его за Аглона и бросилась драться. А Ричи вздумал ревновать, когда выяснилось, что к чему.

— Молокосос… А ты, наверное, думала, что он тебе посочувствует? Они с Аглоном были приятелями… — сказала Валира, пристраивая поудобнее локти на инкрустированной дорогим деревом столешнице. Стол был новый, как почти вся остальная обстановка, как почти все, что было в Санктуарии на виду. Внешний блеск и роскошь прикрывали то, что таилось внутри, как фиговый листок, ничего, в сущности, не меняя.

Джойя покачала головой.

— Ричи еще такой молодой… — Ее крашенные хной локоны свисали на лоб, темных фиолетовых кругов под глазами не скрыл даже слой белил. — Я сказала ему, что никогда не любила Аглона.

Но это не правда. Ах, Валира, я вцепилась в него ногтями — но я его желала… Он был словно лед — внутри меня, и я все еще не оттаяла. И до сих пор никак не могу согреться.

Она поплотнее завернулась в пушистую шаль из шелка и мягкой шерсти, которую, наверное, привезли из набега на какую-нибудь далекую северную равнину. Валира внезапно ощутила, как ее гладкая нежная кожа покрылась пупырышками от холода, и это несмотря на удушливый зной летнего дня. Из столовой вышла одна из новеньких девушек. Она несла чашку с чаем, ее тяжелый взгляд был устремлен в никуда, мысли витали где-то далеко.

— Я желала его, — повторила Джойя. — И теперь мне страшно.

— Тебе приснился кошмар? — спросила новенькая. Она попала сюда совсем недавно, звали ее Флайни. Эта Флайни была еще не потасканной и довольно миленькой, игривой, как котенок.

Еще одна беглянка с улиц Санктуария.

— Хотелось бы верить, что это в самом деле был всего лишь кошмар — и ничего больше… — пробормотала Джойя.

— Мне тоже сегодня снились какие-то поганые сны… — поделилась Флайни. — Это не могло быть явью… Он ведь простил меня… — и губы ее плотно сжались.

— А меня сегодня всю ночь что-то как будто душило, и щипало, и тискало, — вмешалась еще одна девушка. — Я словно и не засыпала вовсе, а наутро думала, что буду вся черной от синяков!

Валира приподняла одну бровь. Девчонка выглядела немного помятой, но на темной коже не было никаких отметин.

— Похоже, нас всех этой ночью подкосило….Какая-то эпидемия кошмаров!

— Если Литанде еще в городе, я попрошу Миртис поговорить с ним на этот счет, — неожиданно сказала Джойя. — Вы знаете кого-нибудь из Гильдии Магов, кто согласился бы взять плату за свое ремесло натурой?

Валира рассмеялась:

— Если у колдуна встает — все, что ему надо, так это призвать парочку суккубов! Короче, я что-то ни разу не припомню, чтобы кто-нибудь из их братии посещал нас.