Сила растет быстрее, чем желание. Мальчишка, у которого нет денег на покупку оловянных солдатиков, находит работу, чтобы заработать эти деньги, но к тому времени, когда он их зарабатывает, оказывается, что вместо солдатиков ему нужно что-то другое — и, по всей вероятности, то, на что его средств явно не хватает.

Такова блистательная история всего духовного развития! Человек никогда не перестает принимать воздаяния.

Но вернемся к существу обсуждаемого вопроса. Дхьяна во многих отношениях напоминает самадхи. Есть слияние эго и не-эго, потеря ощущения времени, пространства и причинно-следственных связей. Двойственность в любом виде уничтожается. Представление о времени строится на представлении о двух последовательных событиях

Представление о пространстве — на представлении о двух несовпадающих событиях, а представление о причинно-следственных связях — на представлении о двух связанных событиях.

Эти дхьянические состояния идут вразрез с состояниями нормального мышления; но в самадхи они намного более заметны, чем в дхьяне. Если в дхьяне это кажется простым слиянием двух вещей, то в самадхи это выглядит так, словно все сущее несется навстречу друг другу и сливается. Можно сказать, что в дхьяне это качество все еще было нераскрытым, что Одно существующее противопоставлялось Многому несуществующему. В самадхи Много и Одно сливаются в единстве существующего и несуществующего. Это определение получено не в результате размышлений, а извлечено из глубин памяти.

Далее, овладеть умением и мастерством дхьяны относительно легко. Со временем можно научиться входить в это состояние и без предварительной практики. Глядя на это под таким углом зрения, можно примирить оба значения слова, которые обсуждались нами в предыдущей части. «Снизу» дхьяна производит впечатление транса, и это переживание настолько грандиозно, что нельзя даже представить ничего более величественного, хотя «сверху» оно кажется простым состоянием сознания, таким же естественным, как любое другое. Брат Пердурабо, еще до вхождения в самадхи, писал о дхьяне: «Возможно, в результате интенсивного контроля прекращается нервное возбуждение. Это мы называем дхьяной. Самадхи, насколько я понимаю, — это всего лишь расширение масштабов дхьяны».

Через пять лет он бы с этим не согласился. Он бы определил дхьяну как «течение сознания одним сплошным потоком от эго к не-эго без осознавания того и другого, сопровождающееся нарастающим изумлением и блаженством». Он может понять, как самадхи становится естественным результатом дхьяны, но не в состоянии с такой же уверенностью назвать дхьяну предпосылкой самадхи. Возможно, он в действительности не знает, какие условия вызывают самадхи. Он способен войти в дхьяну по собственному желанию через несколько минут работы; а часто это случается совершенно спонтанно. Но, к сожалению, с самадхи так не проходит. Может быть, он и способен входить в самадхи по собственному желанию, но все равно точно не знает, как это происходит и как долго он может в нем находиться; и потом он не уверен, входил ли он вообще в самадхи.

Человек уверен, что может прошагать милю по ровной дороге. Он знает состояние дороги, и чтобы помешать ему пройти, должно произойти какое-то чрезвычайное происшествие. Утверждение: «Я взошел на гору и знаю, что взойду на нее снова», — менее убедительно. Могут возникнуть разные более или менее вероятные обстоятельства, любое из которых может помешать восхождению.

Итак, мы действительно знаем, что если мысль остается единичной и неподвижной, наступает дхьяна.