Изменить размер шрифта - +
Думаю, не стоит сейчас восстанавливать хронологию событий — в какое время и в какой последовательности пассажиры восходили на борт. Вы сами это сделаете позднее. В кают-компании Герда накрыла поздний ужин, но время было позднее, многие сразу легли спать, чтобы пораньше проснуться.

— Я поел, — хмыкнул писатель.

— Еще бы ты не поел, — ухмыльнулся Голицын. — На нижней палубе вы уже были. Представляете там обстановку. Передний отсек — для гостей и хозяев, задний — для обслуживающего персонала. Каюту Николая вы уже знаете. Первая по правому борту. В следующей поселили Ксению, за ней — Иван Максимович с Ольгой Андреевной. Затем пустая, далее Манцевич, и последнюю каюту на этой стороне выбрал Феликс.

— Мне понравилось, — с достоинством кивнул беллетрист. — Кровать мягкая, могу на животе лежать. А чуть пожестче, уже не могу — качаюсь неваляшкой.

— Первые каюты слева, — повысил голос Голицын — он не любил, когда его перебивали, — я, Ирина и Салим. Далее — вновь пустая, далее — Робер с Николь и, наконец… снова пустая.

— Мерси, Игор, — улыбнулась француженка, — у тебя немного уютно, нам понравилось. Правда, Робер?

Француз с важностью кивнул.

— Только в клозете немножко мусор, — призналась Николь. — Плохо льется вода, понимаешь? И иллю… илли… как это… окно нельзя открыть.

— Что же ты сразу не сказала? — поморщился Голицын. — Работнички, итить их!.. Я пришлю матроса, он все сделает. Что касается второго отсека — две каюты там пустые (в одной из них весьма «своевременно» оказались вы), в третьей поселилась Герда, в четвертой — оба матроса. Можете назвать последнюю кубриком. Парни проверенные, оба местные, не впервые выходят с нами в море. Такая вот диспозиция на текущий час. Николай Лаврушин, к нашему великому прискорбию, мертв. Был ли это несчастный случай? Складывается впечатление, он с кем-то разговаривал. Разумеется, это были не вы. Зная, что на борту такого субъекта быть не должно, Николай поднял бы шум. Альберт с Салимом осмотрели тело. Николая ударили по лицу — в районе переносицы имеется припухлость и небольшая ранка, порвалась кожа. Он упал, ударился затылком о выступающую часть обрамления иллюминатора. Пролежал всю ночь. Утром люди поднялись на верхнюю палубу — вы сами были свидетелями, мы сидели, мирно общались, ждали, пока Герда накроет на стол. Так уж вышло, что к Николаю этим утром никто не заглянул.

— Почему? — Турецкий повернулся к Лаврушиным, перевел глаза на Ксению. Девушка побледнела еще больше, сжала пальцами подлокотник. Моргал, волновался и собирал с одежды несуществующие ворсинки Иван Максимович. Смотрела в точку и не шевелилась Ольга Андреевна.

— Не будем сейчас разбираться, — поморщился Голицын. — Вы сами это выясните. Надеюсь, вы улавливаете мою мысль? Вам предстоит провести расследование обстоятельств смерти моего племянника Николая Лаврушина. Вы должны найти виновного, который находится на этом борту. В вашем распоряжении остаток сегодняшнего дня, весь завтрашний день и, если понадобится, понедельник. Человек, который это сделал, признаваться не намерен. Поэтому я вынужден принять меры. С этого момента под подозрением находятся все.

«И даже вы», — подумал Турецкий.

— Ходите, разбирайтесь, беседуйте со всеми, с кем посчитаете нужным, суйте нос не в свои дела, никто не будет чинить вам препятствий. Вам же нужно поддерживать себя в профессиональной форме, нет?

— Особенно в отпуске, — пробормотал Турецкий.

— Не будем начинать все заново, — Голицын нахмурился.

Быстрый переход