|
Если не знаешь, куда ступать, нужно быть обезьяной, чтобы взобраться наверх. Ко мне подкралась черная, худая, длинноухая псина. Решила познакомиться? Собаки-то признавали меня за главного, благодаря моему умению выть, а вот признают ли люди? Я надел резиновые сапоги и рабочие перчатки. Продавец насекомых помахал фонариком и исчез в кабине «субару». Увидев, что веревка перестала качаться, я ухватился за нее и полез вслед. Взбирался твердо и уверенно, испытывая даже некоторое чувство превосходства. Ржавая железная дверь. Сразу за ней вход в туннель — четырехугольник, каждая сторона которого метр сорок семь сантиметров. Далеко впереди мерцал фонарик продавца насекомых. До сих пор не могу понять, с какой целью были выбраны именно такие некруглые цифры для определения размеров туннеля. Только у входа вделана металлическая рама, весь остальной туннель — голый камень со следами от электропилы. Под ногами — ржавые рельсы. Судя по ширине, обычная колея для вагонеток. Туннель перпендикулярно проходит под городским шоссе и тянется дальше еще метров пять. В этом месте прямо над ним находится табачная лавка моей родной матери (то есть мой дом). Продвигаясь по туннелю, слышишь, как меняются звуки. Высокие поглощаются каменными стенами, и остаются лишь низкие, напоминающие подземный гул. Вой ветра, шум моря, шуршание покрышек автомашин, проносящихся по автостраде, — все они чем-то напоминают звук хлопающего на ветру огромного тента.
— Дело нешуточное. Не могу найти замка. Подойдите сюда, — послышался далекий, точно в телефонной трубке, мрачный голос продавца насекомых. — Он с левой стороны засова. Слева от вас... — Подойдите сюда и посмотрите сами. Засов отодвинут. Так. Замок исчез. Не заметить его было бы невозможно — внушительный, диаметром пять сантиметров, из нержавеющей стали. Кто-то открыл дверь. Замок висячий, и его мало просто отпереть, нужно еще вынуть из засова. А оставлять замок нам в качестве подарка они, конечно, не собирались. Пробрались все-таки. Жаль, что нет замочной скважины, через которую можно было бы заглянуть внутрь. Я присел на корточки перед железной дверью и прислушался. Но разобрать ничего не смог — слишком много доносилось оттуда звуков.
7. Ловушки и унитаз
— Опередили. Зря я предлагал пари. Продавец насекомых говорил шепотом, отирая полой рубахи пот с подбородка. Оголилась белая грудь, на животе виднелось багровое родимое пятно величиной с ладонь. — Сами же говорили, что я превышаю необходимую оборону. — Но действительно ли это зазывала со своей подругой? Никто другой не мог сюда попасть? — Да бросьте вы. Ключа больше ни у кого нет. — Машины я тоже нигде не видел, к тому же, не могу представить себе, как они отыскали кратчайший путь, пользуясь только планом. — Может быть, приехали электричкой-экспрессом? — Какой еще электричкой? — Если им удалось сразу же сесть на экспресс, то они, безусловно, могли опередить нас. Потушите фонарь. Дверь — из толстого, сантиметрового, железа, тяжелая, и на петли приходится большая нагрузка. Поэтому, когда открываешь ее, она немного перекашивается. Нужно потянуть на себя, чуть приподнять и надавить сбоку, тогда дверь открывается легко, без скрипа. Я прислушался. Звуки, похожие на рокот волн, на шум в морской раковине, на звон падающих капель... слишком тихо. Я распахнул дверь и попал в тамбур, пол которого устлан криптомериевыми досками. Ухватившись за мой пояс, продавец насекомых шел сзади. Если вход в ковчег считать трапом, то место, где мы очутились теперь, следовало бы назвать не тамбуром, а люком. Мы оказались на площадке лестницы, ведущей вниз, в трюм. Запах сырости и плесени, полная тьма. Ни шороха, ни звука. Куда же подевались взломщики? Меня охватило тяжелое предчувствие. |
