– Это тебе больше ни к чему, – сказала Апари, с трудом опустившись на колени и вытащив изо рта старика кляп.

Старик немедля разразился мольбами:

– К чему тебе это, к чему? Золота хочешь? Золота я тебе дам! Прошу тебя, Парри, прошу… я же знаю тебя! Это же я, Безиме! И ты… ты тоже должна меня помнить! Зачем все это, зачем? Я дам тебе все, чего только захочешь! Моя дочь вскоре вступает в брак, пощади же мою жизнь, позволь мне увидеть это!

– Ах, – с жестокой насмешкой откликнулась Апари, – так ты, значит, с дочерью расстаешься? Что ж, я буду к тебе милосердна. Оставь свое золото и посулы себе, жертва, только на вопли, гляди, не скупись!

С этим Апари подняла ритуальный кинжал и вонзила клинок в грудь старика, в самое сердце. Из раны брызнула кровь. Топливо. Колдовство не дается даром.

– Нав’рай… прости… меня…

Негромкий голос старика стих, глаза закатились под лоб, и топливо, необходимое для вызова бури, потекло, заструилось по высеченным в камне канавкам.

Боль разом забылась: нечто вроде разряда молнии заставило упруго вскочить на ноги. Созданные для танцев руки сами собой поднялись к луне, взволнованные вопли соратников пьянили не хуже магии крови.

– Сей струящейся, пенистой кровью призываем моря взбурлить! – прогремела Апари.

Тайо высоко вскинула над головой факел.

– Кровь, – загудел общий хор, едва пламя достигло зенита. – Кровь… Кровь… Кровь…

Достигшая вычерченного на камне знака, кровь с треском вспыхнула, земля вокруг Апари негромко загудела, замерцала во тьме.

– Ветром, веющим из сих мертвых легких призываем тучи вскипеть!

– Ветер… Ветер… Ветер…

– Кровь стань огнем, огонь ярко гори, мощь свою нам яви, небеса озари! – нараспев протянула Апари, крепко сжав кулаки.

Окружившие ее языки белого пламени помчались по углублениям в камне, добежали до белого символа и вернулись назад, к телу жертвы, распростертой посреди алтаря. Загоревшиеся одежды Апари съежились, ссохлись. Тайо вновь высоко подняла факел, голоса зазвучали вразброд, соратники повскакали с мест, залились хохотом, закружили друг дружку в пляске, а пламя разом угасло. Ветер унялся. Все вокруг стихло, но ненадолго – лишь до тех пор, пока пламя не вспыхнуло вновь – в сложенных горстью ладонях Апари.

Рокот, донесшийся издалека, с востока, возвестил об успехе. Вскоре небеса над берегом Зандалара затянут черные тучи, а внизу, в море, забушуют волны выше корабельных мачт.

Стоило сомкнуть ладони, магическая энергия зашипела, потускнела, угасла, и в эту минуту, пока ее мощь еще бурлила в жилах, а вокруг ликовали соратники, Апари, пусть ненадолго, вспомнила, что такое счастье.

Обугленное тело, недвижно лежавшее перед ней, сделалось всего-навсего поживой для стервятников.

Подошедшая Тайо озарила Апари светом факела и улыбкой, положила руку ей на плечо. Ее ликование оказалось много более сдержанным.

– Язма была бы горда.

Апари кивнула, провожая взглядом питомца, безучастно прогуливавшегося взад-вперед рядом с еще дымящимся трупом.

– Знаю.

Вздохнув, она щелкнула языком. Клещ, жужжа, взвился в воздух, описал дугу, приземлился на плечо хозяйки и слегка ущипнул ее за ухо.

– Терпение, малыш, – сказала Апари.