Сглотнув, Амико проговорила:

— Вам надо идти в Танчико.

— Ты нам это уже двадцать раз говорила, — резко оборвала ее Найнив. — Скажи что-нибудь новенькое. Назови имена, которых мы еще не знаем. Кто в Белой Башне принадлежит к Черным Айя?

— Я не знаю. Поверьте, не знаю. — Голос Амико звучал устало, похоже, она окончательно пала духом. Надо полагать, поменяйся она ролями со своими тюремщицами, голос ее звучал бы совсем по-другому. — До ухода из Башни я знала только Лиандрин, Чесмал и Рианну, каждая из нас знает двух-трех, не больше. Кроме, может быть, Лиандрин. Я рассказала вам все, что знаю.

— В таком случае ты поразительно невежественна, особенно для женщины, собравшейся занять место среди властителей мира, после того как Темный вырвется на волю, — язвительно промолвила Эгвейн и со щелчком сложила свой веер. Ей было удивительно, с какой легкостью теперь слетали у нее с языка подобные слова. Правда, внутри по-прежнему все сжималось и холодок пробегал по спине, но ей уже не хотелось кричать от страха или бежать подальше. Ко всему, оказывается, можно привыкнуть.

— Я как-то подслушала разговор Лиандрин с Тимэйл, — устало начала Амико рассказ, который повторяла уже множество раз. В первые дни плена она пыталась приукрасить свою историю, но чем больше выдумывала, тем больше запутывалась в собственной лжи. Теперь она почти всегда повторяла одно и то же, слово в слово. — Если бы вы видели, какое лицо было у Лиандрин, когда она меня заметила… Догадайся она, что я услышала хоть слово, она убила бы меня на месте. И Тимэйл известна своей жестокостью: ей нравится мучить людей. Я не много успела услышать до того, как они меня увидели. Лиандрин говорила, что в Танчико есть что-то опасное для… него. — Амико имела в виду Ранда. Она не могла даже выговорить его имени, а упоминание о Возрожденном Драконе способно было ввергнуть ее в истерику. — Лиандрин сказала еще: то, что там есть, опасно для всякого, кто станет этим пользоваться. Почти так же опасно, как и для… него. Поэтому она и не отправилась за этим сама. Она сказала, что способность направлять Силу ему не поможет: когда мы это заполучим, его гнусная способность только сильнее подчинит его нам. — Пот струился по лицу Амико, но она дрожала как в ознобе. Ни слова в ее рассказе не изменилось.

Эгвейн открыла было рот, но Найнив ее опередила:

— С меня довольно. Посмотрим, может быть, другая скажет что-нибудь стоящее.

Эгвейн пристально посмотрела на нее, и Найнив твердо, не моргнув, встретила ее взгляд. Иногда, подумала Эгвейн, ей кажется, что она по-прежнему Мудрая, а я все та же деревенская девчонка, которую она учила разбираться в травах. Пора бы ей понять, что все переменилось.

Найнив обладала немалой мощью, большей, чем Эгвейн, но эта мощь проявлялась лишь тогда, когда Найнив удавалось направлять Силу, а для этого ее нужно было основательно рассердить.

Когда между Эгвейн и Найнив случались размолвки, а такое бывало, увы, частенько, разряжала обстановку, как правило, Илэйн. Порой Эгвейн подумывала, что ей следовало бы брать это на себя, но опасалась, что Найнив воспримет это как отступление. Найнив непременно истолковала бы ее уступчивость как слабость. Сама-то Найнив небось ни разу не уступила первой, так с какой стати должна это делать она, Эгвейн? Сейчас Илэйн с ними не было. Морейн взглядом и жестом позвала Дочь-Наследницу с собой, и они последовали за Девой, присланной за Айз Седай. В отсутствие Илэйн напряженность усилилась, и сейчас каждая из Принятых ждала, чтобы другая отвела глаза первой. Авиенда затаила дыхание, несомненно приняв самое разумное решение — не вставать ни на чью сторону и ни во что не вмешиваться.