Питт уже собирался отойти от портрета, как вдруг заметил в левом нижнем углу горстку четко прописанных листьев, на одном из которых сидел стилизованный жук — точно такой же, как в записной книжке. Там этот рисунок повторялся четыре-пять раз.

— Могу я спросить, мэм, сколько стоил портрет? — поспешно спросил Питт.

— Не понимаю, какое отношение это имеет к убийству мистера Джонса, — произнесла она с подчеркнутой холодностью. — И я уже сказала вам, что он — художник с превосходной репутацией.

Томас понял, что задал бестактный вопрос с точки зрения светского этикета.

— Да, мэм, вы это говорили, и я слышал то же самое от других. И тем не менее у меня есть основания это спрашивать — хотя бы для сравнения.

— Я не хочу, чтобы половине Лондона стали известны мои финансовые дела!

— Я же не стану ни с кем их обсуждать, мэм. Эти сведения нужны исключительно для полиции, и то только в том случае, если они будут иметь отношение к делу. Я предпочитаю узнать эту подробность у вас, нежели обращаться к вашему мужу, или…

Ее лицо застыло.

— Вы превышаете свои полномочия, инспектор. Но я не хочу, чтобы вы беспокоили из-за этого дела моего мужа. Я заплатила за эту картину триста пятьдесят фунтов. Однако мне непонятно, каким образом это может вам помочь. Вполне обычная цена для художника его уровня. Думаю, майор Родни заплатил примерно столько же за свой портрет и за портрет сестер.

— У майора Родни две картины? — Питт был удивлен. Он не мог себе представить его в роли любителя искусства, который к тому же может себе позволить такое расточительство.

— Почему бы и нет? — осведомилась леди Кэнтлей, подняв брови. — Один портрет его, а второй — мисс Присциллы и мисс Мэри Энн вместе.

— Ясно. Благодарю вас, мэм. Вы мне очень помогли.

— Не понимаю, каким образом…

Питт и сам пока этого не знал, но можно было поискать и в других местах. Утром он нанесет визит майору Родни и его сестрам. Откланявшись, он вышел на улицу и в густом тумане отправился в полицейский участок, а оттуда — домой.

Если леди Кэнтлей была напугана новостью об убийстве Годольфина Джонса, то майор Родни был потрясен. Он рухнул в кресло, тяжело дыша, лицо покрылось багровыми пятнами.

— О господи! Какой ужас! Вы говорите, задушили? Где его нашли?

— В могиле другого человека, — ответил Питт и, как и в доме леди Кэнтлей, на всякий случай поискал глазами колокольчик, чтобы вызвать слугу. Он был совершенно не готов к такой реакции со стороны майора. Этот человек был солдатом и тысячу раз видел смерть, насильственную и кровавую. Он сражался в Крыму, а судя по тому, что Питт слышал об этой трагической войне, человек, переживший ее, не дрогнет ни перед чем.

Родни начал приходить в себя.

— Просто кошмар! А как же вы узнали, где искать?

— Мы и не знали, — честно признался Питт. — Нашли его совершенно случайно.

— Но это какой-то абсурд! Вы же не можете разгуливать по кладбищам, раскапывая могилы, чтобы посмотреть: а вдруг там случайно что-нибудь да найдется!

— Да, конечно, сэр. — Питт никогда бы не подумал, что может действовать так неумело. — Мы ожидали, что эту могилу осквернили и она пуста.

Майор Родни пристально смотрел на него.

— У нас есть труп из этой могилы. — Питт изо всех сил старался изъясняться понятно.