У майора была выбита почва из-под ног. Повод для возмущения исчез как раз в тот момент, когда он собирался указать Питту на дверь.

Инспектор воспользовался своим временным преимуществом.

— Имеют ли леди личную собственность? — спросил он. Обе они были не замужем и не могли быть наследницами, так как имели брата. Инспектор прекрасно знал, что поэтому у них нет никакой собственности.

Лицо майора покрылось красными пятнами.

— Наши финансовые дела вас не касаются, сэр! — взорвался он. — По-видимому, в ваших глазах это целое состояние, но для нас это просто приличные деньги. Мы не любим пускать пыль в глаза, но у нас есть средства. Это все, что я могу вам сказать.

— Но вы же заказали мистеру Джонсу две большие дорогие картины, которые стоят девятьсот семьдесят пять фунтов? — Питт сложил цифры из колонки, проставленные рядом с гусеницами, и теперь с удовлетворением наблюдал, как побледнело лицо майора и напряглась шея.

— Я… я требую, чтобы вы объяснили, откуда у вас такие сведения. Кто вам сказал?

Питт широко раскрыл глаза, словно удивляясь глупому вопросу.

— Мистер Джонс вел записи, сэр, весьма точные записи — даты и суммы гонораров. Мне нужно было лишь сложить их, чтобы получить общую сумму. Не было необходимости никого беспокоить.

Тело майора обмякло, глаза были опущены, руки сложены на коленях. Он долго молчал, и Томасу было крайне неприятно вытягивать из майора секрет, которым его шантажировал Джонс. Однако выхода не было: слишком скудной была информация: ни точной даты убийства, ни оружия. Джонса задушили голыми руками. Правда, для этого требовалась сила, поэтому можно было исключить светских дам. Или то была служанка, привычная к тяжелой работе, с сильными руками? В настоящий момент Питту оставалось лишь постараться узнать все, что возможно.

Майор, маленький немногословный человечек, весьма чопорный, все же был солдатом. Он видел смерть и был обучен убивать, считая это своим долгом. Был ли секрет настолько важен для него, что он мог задушить Джонса и похоронить в могиле Альберта Уилсона?

— Почему вы заплатили так много за эти две картины, майор Родни? — настойчиво спросил Питт.

Майор посмотрел на него с явной неприязнью.

— Потому что у этого человека такие цены, — холодно ответил он. — Я не эксперт в области искусства. Все остальные платили ему столько же. Если цена чрезмерная, значит, меня ввели в заблуждение. И нас всех! Если то, что вы говорите, верно, то этот человек был шарлатаном. Но вы извините меня, если я не сочту ваше мнение бесспорным? — В его голосе звучали саркастические нотки, не свойственные майору. Родни встал. — А теперь, сэр, когда я сказал все, что счел нужным, позвольте с вами попрощаться.

Не было смысла противиться, и Питт это сознавал. Придется выведать секрет другим путем и вернуться, когда он будет лучше вооружен. Возможно, это просто какая-то глупость, о которой Джонс узнал от другого заказчика. Скажем, нескромность по отношению к женщине. Родни не позволяет об этом сказать чувство чести. Или это что-то такое, чего он по-настоящему стыдится: инцидент в Крыму, когда он проявил трусость, или карточный долг, который он не уплатил, или пьяная выходка…

Пока что придется это оставить.

Ранним утром Питт наведался к Сент-Джермину и обнаружил, что того нет дома — он отправился в палату лордов. Пришлось вернуться в его дом вечером. Питт замерз, устал и был не в лучшем расположении духа.

Сент-Джермин был также раздражен, поскольку прервали его отдых. Ему хотелось забыть о делах, посидев перед обедом за бокалом вина из своих погребов. Он с трудом заставил себя быть вежливым с Питтом.

— Я уже рассказал вам все, что знаю об этом человеке, — отрывисто произнес он, подходя к камину.