– Все может быть, – беспристрастно заявил Ферди, – но я так не думаю. Лично я со старым джентльменом знаком не был, однако слышал о нем и не думаю, будто он имел хоть какое-то отношение к Шекспиру.

– Он пользовался очень дурной славой, мой дед, – флегматично заметил виконт. – Настоящий сумасшедший. Ни один из Верельстов никогда не имел ни малейшего отношения к Шекспиру.

– Что ж, Шерри, тебе виднее, конечно, но только подумай об «Антонии и Клеопатре»! – возразила Геро.

– Антоний и кто? – с тревогой осведомился Ферди.

– Клеопатра. Вы должны знать Клеопатру! Она была царицей Египта. По крайней мере, я полагаю, речь шла именно о Египте.

– Никогда не бывал там, – заявил Ферди. – Наверное, в этом все дело. Зато я знаю одного малого, который однажды побывал в Египте. Назвал его унылым и грязным местом. Оно совершенно мне не подходит.

Геро, захихикав, сказала:

– Глупый! Клеопатра жила много-много сотен лет назад!

– Много сотен лет назад? – ошеломленно переспросил Ферди.

– Господи милосердный, но ты же понимаешь, что имеет в виду Геро! – вмешался виконт.

Мистер Рингвуд кивнул.

– Клеопатра – мумия, – сообщил Джил. – В Египте их полно. – Поняв, что такая эрудиция требует пояснений, он добавил: – Я где-то читал о них.

– Да, но тот, которого я имею в виду, есть у Шекспира, – сказала Геро. – Полагаю, это одно и то же лицо, потому что он все время писал пьесы о реальных людях.

В голове Ферди зародилось ужасное подозрение. Вперив в девушку пристальный взгляд, он поинтересовался:

– Вы, часом, не синий ли чулок, а?

– Разумеется, Геро никакой не синий чулок! – вскричал виконт, грудью вставая на защиту молодой жены. – Просто она только что закончила пансион и голова у нее забита подобной ерундой!

– Любому видно, что она не синий чулок, – строго заявил мистер Рингвуд. – Кроме того, тебе не следует говорить такие вещи вслух, Ферди. Очень дурной тон!

Мистер Фейкенхем в некотором смятении попросил прощения и добавил, что он дьявольски рад. Но тут воображение нарисовало ему очередную ужасную картину, и он потребовал, чтобы ему ответили, не предусмотрен ли на сегодняшний вечер Шекспир в качестве застольного развлечения. Лишь получив отрицательный ответ, он смог расслабиться и продолжить ужин в более-менее сносном расположении духа.

Пьеса, на которую пригласил своих гостей виконт, не подвергла испытанию умственные способности даже достопочтенного Ферди. Она оказалась веселой и забавной – временами не слишком корректной – комедией, которую все трое молодых джентльменов назвали вполне терпимой. А Геро пребывала в состоянии, напоминающем экстаз, что не позволяло ей ни на минуту отвести взгляд от сцены. Смысл некоторых острот и шуточек, изрядно забавлявших ее спутников, впрочем, остался ей непонятен; один раз девушка даже повергла мистера Рингвуда в смятение, обратившись к нему за разъяснениями. К счастью, ее услышал виконт и вывел своего друга из весьма затруднительного положения, коротко бросив, что она все равно не поймет, даже если ей и попытаются все растолковать.

В антракте стало очевидным – ложа виконта привлекает к себе повышенное внимание прочих гостей в других частях театра. Его светлость, заметив среди зрителей нескольких знакомых, принялся раскланиваться и махать рукой. Спустя несколько минут в дверь ложи постучали и вошел модно одетый джентльмен; с любопытством поглядывая на Геро из-под тяжелых век, он лениво промолвил:

– Значит, ты вновь вернулся к нам, дорогой мой Шерри! И не сказал никому ни слова! Я уже начал думать, что чем-то обидел тебя.