Елена Колина. Воспитание чувств: бета версия
И долго я стоял у речки, И долго думал, сняв очки: «Какие странные дощечки И непонятные крючки!» «Я буду любить тебя все лето» — это звучит куда убедительней, чем «всю жизнь», и – главное – куда дольше! Я знаю способ справиться с вашей депрессией, если она у вас есть, увеличить заработки, если вам их недостаточно, и обеспечить вам приключения, если их у вас нет. …Существует школа. Если вы входите в трудный класс… употребляйте массу трудных слов, не отказывайте себе в удовольствии произнести слова «трансцендентальный», «парономастический» и «окказиональный». Это воспринимается как заклинание. …Два часа вас будут слушать – с тем же любопытством, с каким глядят на экзотическое насекомое. На третий они заговорят на этом языке. …Это я люблю. Ради этого я готов вставать в половине восьмого. Ну и, конечно, все совпадения случайны, иначе и быть не может.
Что это было?
Осенью 2014 года, на канале Грибоедова у корпуса Бенуа. Звонит Ларка. Сейчас скажет: «Ты видел курс доллара?» Ларка, как маньяк, смотрит «доллар – евро – нефть», зажмуривается, как будто, открыв глаза, увидит другой доллар, другой евро, другую нефть, открывает глаза и опять смотрит. Сейчас скажет: «Я так люблю его, что сразу умру, я умру без него…» Запретить ей, что ли, говорить про курсы валют в радиусе трех метров от меня? – Тебе-то хорошо, у тебя нет дома. Нет ипотеки. Трех, у меня нет трех ипотек. У Ларки три ипотеки, Ларка боится потерять дом в Черногории (если она перестанет платить кредит, банк заберет дом, «я так люблю его, я умру без него» – это про дом), квартиры в Питере («в одной из них живет наша мама, если ты забыл» – а это про меня), Ларка – хорошая дочь, она думает о старости, о маминой и о своей, черт, почему она в 35 лет думает о своей старости?! Потому что Ларка – средний класс, средний класс в любом возрасте думает о старости?.. Я никогда не слышал от Ларки «я так люблю его, я умру без него» – про человека, только про дом. Из неприятностей кроме курса доллара у Ларки конфликт с мамой: мама будто копила в себе все эти годы недоброжелательство к Ларкиным успехам, теперь она говорит: «Тебя волнуют только пармезан и курс доллара!», Ларка срывается на визг, и все становится как двадцать лет назад, когда они сражались насмерть из-за голой полоски на Ларкином животе: точно ли она означает, что Ларке грозит стать проституткой, или нет. – Если я не смогу платить ипотеку, банк отнимет квартиру, и где ты будешь жить? – Где-нибудь буду, с тобой. Девяностые пережили, и это переживем. Переходим на личное, визжим: – Да вы именно что пережили, вам чем хуже, тем лучше, это мазохизм, – вам нравится терпеть, наконец-то у вас нашелся смысл жизни… Ты опять найдешь себя в очередях!.. Переходим на очень личное, обижаем: – А твой смысл жизни – потребление. У меня по крайней мере есть ребенок и ты. Это я ребенок своей мамы, а Ларка ее взрослая дочь, но это давняя история. – А я кому ребенок?! …Между прочим, благодаря мне твой адрес опять Невский, 66… Обычный диалог, – как видите, здесь перемешано все, и общественное, и личное, и очень личное. Повод для истерики: Ларка вызвала маме врача, впервые не платного, а участкового, из экономии. И что оказалось: – что жизнь не остановилась: бесплатная медицинская помощь существует; – участковый врач – тот же врач, который приходил к нам двадцать лет назад: жив-здоров и так же нетрезв. |
