Данут провел ночь в небольшой караулке в башне, скрючившись на коротком топчанчике. Рядом с ним спали еще пять человек — те самые, с которыми он патрулировал улицы, а теперь уже взял под постоянное начало. Только — только проснулись, как снизу пришел очень серьезный мальчишка, с котелком каши и корзиной хлеба. Данут управился с завтраком раньше подчиненных и уже собирался пойти посмотреть, что там творят скелеты, как в дверном проеме показалась Тина.

— Не разбудила? — весело поинтересовалась девушка.

Появление красивой женщины в караулке сродни явлению королевы на постоялом дворе. К счастью, все из присутствующих уже были одеты, нигде не валялось ничего непотребного, вроде кальсон или грязных портянок. Кто-то из бойцов присвистнул, а самый молодой — всего-то на пару лет старше Данута, длинный парень, прозванный почему-то Комаром, успевший походить по Шейне до самого Скаллена, поплавать по Петронеллу, носивший на лице шрам, оставленный речными пиратами, хотел было, сказать что-то скабрезное, но наткнувшись на свирепый взгляд командира, сдержался. Зная Данута, понял, что ему могут заткнуть рот кашей. Вместе с миской.

За спиной у девушки торчали охранники, приставленные опекуном. Два гоблина, укутанные в плащи с капюшонами, в иное время и заинтересовали б народ, но не сейчас. Ну, оно и правильно. Гоблин, он гоблин и есть, чего на него пялиться? А красивая женщина всегда вызывает желание полюбоваться на нее и пожалеть, что это чужая женщина!

— Ну, муженек разлюбезный! — уперев руки в боки, шутливо сказала девушка. — Где это ты опять шлялся всю ночь? Небось, по девкам бегал?

Не выдержав, юная жена подошла к мужу и уткнулась ему в грудь. Данут осторожно обнял супругу, с неловкостью оглянувшись на соратников. Те, делая вид, что не смотрят и, что им не капельки не интересно, потихоньку забирали свои миски с кашей и ушли доедать на лестницу. Вместе с ними исчезли и охранники, правильно рассудив, что наедине с мужем их подопечной нечего опасаться.

Данут, уже начиная сходить с ума от любимой — ее запаха, ее рук, тела, скрывавшегося под слоем ткани, принялся торопливо расстегивать на ней одежду, но получил за это чувствительный тычок в бок. «Потерпишь», — одними губами сказала девушка, слегка вздохнув. Данут, поначалу не понял причины отказа, попытался продолжить домогательства, за что получил второй тычок.

— Дверь, дурачок! — погладила Тина мужа по ушибленному месту. Видя, что тот, не понимает, показала глазами на дверной проем.

— Так нет здесь никакой двери, — ошарашено сказал Данут, норовя засунуть руку под блузку Тины.

— Так я про то и говорю, бестолочь! — вырвалась из рук мужа юная женщина. Переведя дух, потрясла головой. — Я ж тоже, не железная…Вот-вот уступлю, а там…

И тут-то до него наконец-таки дошло! В дверном проеме дверь отсутствовала. Кому она здесь нужна? Друзья-соратники далеко не ушли, да и некуда уходить. А если эти уйдут, там, внизу другие. Они ж, гады, советами замучают! Не драться же потом с собственными подчиненными. Вздохнув, парень сел на топчан, пытаясь усадить девушку рядом, но та покачала головой.

— Я ненадолго, — сказала девушка с грустью. — Дядюшка очень просил с расчетами помочь, а кроме меня некому.

— С какими расчетами? — не понял Данут.

— Да все с теми самыми, бухгалтерскими. У одного из наших конторщиков слишком большая прибыль за прошлый месяц получилась, надо его учетную книгу перепроверить.

— А чем это плохо?

— Н-ну, знаешь ли, не то, чтобы это плохо, но подозрительно, — протянула Тина. — Предположим, ты дал в долг клиенту сто векшей на год, а тебе, включая проценты, должны вернуть сто четыре векши, то откуда взялась цифра в сто восемь? Значит, либо конторщик где-то ошибся, либо клиента обманул.