В свои семнадцать лет Бен покончил с собой. Хотя члены семьи пытались убедить ее, что это был несчастный случай, она знала правду. Он принял слишком большую дозу лекарств из большой «коллекции» матери.

Это опустошило Розанну, и в таком состоянии она прожила много лет, борясь с чувством вины, стыда, гнева, с проблемами оди­ночества и низкой самооценки. Даже сегодня она чувствовала, что должно быть нечто, что она могла сделать, чтобы изменить поло­жение дел, что, если бы она была другой, то Бен остался бы жив. На протяжении многих лет ее ум проигрывал снова и снова дни, предшествовавшие его смерти.

То, что она в свои пятнадцать лет одна занималась похоронами брата, свидетельствовало о ее внутренней силе, а также о неблаго­получии ее семьи.

Спустя годы, обзаведясь семьей, она, в конце концов, осталась одна с двумя сыновями-подростками и вынуждена была отчаянно бороться за существование. Ее младшему сыну Эндрю поставили диагноз «маниакально-депрессивный синдром». И она могла лишь беспомощно наблюдать, как у него развивались симптомы шизоф­рении. Через несколько тягостных лет неустойчивого поведения, эмоциональных и физических взлетов и падений он тоже покон­чил жизнь самоубийством. Ему тоже было лишь семнадцать лет.

Розанна теперь была совершенно сломлена. Она была убеждена в том, что если бы она проводила с ним больше времени, проявля­ла бы больше любви, понимания и так далее, то этого никогда бы не произошло. Вдобавок она стала считать себя очень плохой ма­терью, и ее самооценка упала до нулевой отметки:

«Как только умер мой сын, я пошла к психотерапевту. Мы мно­го работали и, в конце концов, я смогла вернуться на свою работу, но моя душа покинула меня. Я чувствовала себя слишком опусто­шенной и не могла собрать себя. Я держалась на антидепрессан­тах, но внутренняя боль была невыносимой. Я думала, что заслу­жила свою боль».

Возможно, ее самым разрушительным убеждением была мысль о том, что она больше не заслуживает счастья и вообще чего-то хорошего в своей жизни. Она считала, что раз эти ужасные вещи произошли с ней и она не сумела предотвратить эти два суицида, она не заслуживает никакой дополнительной любви, радости, ус­пеха или счастья в своем будущем. Ее стали посещать суицидные фантазии, она представляла, как прыгает со скалы в прекрасном белом платье и, по крайней мере, больше не испытывает эту свою эмоциональную боль.

В таком состоянии Розанна пришла ко мне более двух лет на­зад. Я чувствовала, что нам нужно провести предварительные пси­хотерапевтические сеансы гипноза, чтобы подготовить ее к интен­сивному, глубокому опыту духовной регрессии.

Мы приступили к традиционным сеансам гипноза с использова­нием внушений и воображения, чтобы помочь ей расслабиться и успокоиться. Затем мы провели несколько регрессий в детство и прошлые жизни. Эти первичные сеансы помогли ей немного умень­шить горе и эмоциональную боль, которую она носила в себе, и она начала понемногу распознавать и распутывать некоторые ис­каженные убеждения, которые приобрела в других жизнях, но принимала за истинные в своей нынешней жизни.

Мы исследовали несколько прошлых жизней, в которых она бо­ролась за выживание, часто голодала, изо дня в день с трудом за­рабатывая на кусок хлеба. Одним из ее убеждений, которые мы вскрыли в этих сеансах, было то, что жизнь должна быть тяжелой. Некоторые другие убеждения и темы, которые мы обнаружили в этих жизнях, заключались в том, что в действительности всем все безразлично; в жизни не много радости, лишь мгновения, когда отсутствует страх; и еще: часто умирают дети. Все эти жизни вне­сли свой вклад в ее нынешнюю установку, что жизнь должна быть трудной.

У нее было много прошлых жизней, в которых она занималась очень тяжелой работой. В этих жизнях у нее было множество ог­раничений и запретов.