Гостиница была погружена в глубокую тишину. Для человека, чувствительного к звукам, вроде меня, это были идеальные условия для здорового сна. Но заснуть не получалось. Особенно из-за моего ночного расписания: ночами-то я привык работать. Уезжал я в такой спешке, что не подумал прихватить с собой какую-нибудь книжку (серьезное упущение: у меня всегда при себе есть что почитать, пусть даже для двух остановок на метро). Кроме плана эвакуации в случае пожара, читать в номере было нечего. Но не поджигать же матрац ради того, чтобы сделать чтение интересным. Пытаясь заснуть, я решил детально разглядеть убранство комнаты. Будучи весьма скупым, оно поражало количеством вкусовых ляпов. Изуродовать помещение, где всего-то три предмета, — особый вид искусства. Не хватало только картины с коровой. Но ее успешно заменяло изображение курятника начала прошлого века. Впечатляющее произведение, верх безвкусицы. Больше часа я созерцал это творение рук человеческих и могу теперь воспроизвести картину в памяти до мельчайших подробностей. Она так и стоит у меня перед глазами. А может, это и есть красота? Это же гениально — дать курам пропуск в будущее.

По случаю своего тридцатилетия Алиса решила съездить в Париж.

Чтобы не отличаться от парижанок, в метро она стоя читала книжку.

В это самое время по улицам Парижа ехал на велосипеде молодой человек, ехал быстро: он опаздывал на важную рабочую встречу. И тут у него соскочила цепь. Нервничая и торопясь, он попытался поставить цепь на место. Встреча была очень важной, опаздывать было нельзя. Но цепь не слушалась. Руки молодого человека были в машинном масле: вот уж день не задался. Рядом оказалось метро, и молодой человек бросился туда, — единственная надежда успеть. Когда он бежал по лестнице, подошел поезд. Прыгая через ступеньку, он успел вскочить в последний вагон.

Впопыхах он толкнул стоявшую у дверей Алису, та уронила книгу. Он извинился, наклонился поднять, протянул книжку и увидел, что испачкал обложку. «Простите, мне очень жаль… Я… грязными руками…» Алиса в ответ расхохоталась: она читала «Грязными руками» Сартра. Увидев обложку, молодой человек тоже засмеялся, а Алиса, остроумная, как все Алисы, сказала: «Какое счастье, что я не „Чуму“ читаю».

В ту ночь я много раз просыпался. Все думал о прошлом моей семьи. Оно совершенно перемешалось в моем мозгу с настоящим. Эпохи соединялись, сплетались, образовывали причудливые сплавы. Я уже не знал, сколько мне лет. Пожалуй, мне это даже нравилось. Реальность уходила из-под ног, раздавался звонок телефона, я пугался, вдруг что-нибудь случилось. Это был отец, он звонил сообщить плохие новости. Я хватал телефон и обнаруживал, что мне это приснилось. Я сочинял, грезил наяву, будто писал роман. Только одно в этой ночи, изумлявшей неожиданными превращениями, меня настораживало: ни один женский образ не возникал в моем воспаленном воображении. Мне было горько сознавать, что столь манившая меня женственность ускользала и не являлась даже во сне. Я не знал тогда, что появлению женщин, которым суждено изменить нашу жизнь, предшествует пустота. Я не знал, что эмоциональная пустыня таит в себе обещание. Я ждал рассвета, этой единственной истины, которая была мне доступна, поскольку утро должно было настать в любом случае.

С бабушкой мы встретились за завтраком. Мы были похожи на старую пару, в которой каждый лелеет свои укоренившиеся привычки: бабушка пила чай, я — кофе. В качестве звукового фона откуда-то доносилась смутно различимая музыка, нечто среднее между Барбарой и ABBA. Я выпил несколько чашек в надежде проснуться.

— Какой замечательный завтрак, — сказала бабушка.

— Да? Ты находишь?

Бабушке все казалось замечательным в то утро. Лучшие моменты жизни — это те, когда тебе безразлично, что ты ешь.